Книга Берлога - Георгий Мантуров

Огромные заголовки извещали о беспосадочном перелете советских летчиков Громова, Юмашева и Данилина по маршруту Москва – Северный полюс – Калифорния. Всего – десять тысяч двести километров.

– С ума сойти, – отметил про себя Димон. – Уже тогда без посадки летали в Америку. Никто еще не мог так летать, а мы могли! Ни Америка не могла, ни Европа. А мы – могли! И всего двадцать лет назад у нас была гражданская война и разруха!

Самолет взял курс на Америку со Щелковского аэродрома. Это где же такой был аэродром? Погодите. Есть сейчас в Щелково аэродром, Военный. Там, где сейчас станция Чкаловская. У Женьки там дача недалеко.

Ну, да, Чкалов же тогда был еще жив. Вот, кстати, и статья про него: «Валерий Чкалов в гостях у школьников». Ладно, что там дальше. Где Хоттабыч то?

Но Хоттабыча не было. Почти весь тридцать седьмой год «Пионерка» печатала с продолжением повесть В. Катаева «Я сын трудового народа», Димон не стал на ней останавливаться, время поджимало. Он бы с удовольствием почитал все эти пожелтевшие страницы поподробнее, там было много всего, что можно почитать.

Июнь – папанинцы подняли флаг СССР на Северном Полюсе!

– И опять мы первые!

Северный полюс – это сейчас туда туристов возят, а тогда наша станция была первая.

И война, война в каждом номере. Вторжение Японии в Китай, итало-германская интервенция и война в Испании, И это все для детей? – изумлялся Димон, – не по-детски же их тогда воспитывали.

Вот вы все, кто сегодня заучили эти дурацкие присказки: «жесть», «не по-детски», вы бы это все почитали! Может, и поняли бы тогда, что такое «жесть» и что такое «не по-детски». Это и взрослому то читать – сердце разорвется!

Ну, где же ты, Хоттабыч, миленький? Должен же ты здесь быть!

Не было Хоттабыча в тридцать седьмом. Зато были многочисленные репортажи из зала суда над правотроцкистскими извергами: Рыковым, Бухариным, Енукидзе, Гамарником и еще целым перечнем деятелей партии, имена которых Димон не запомнил.

«Это они – правотроцкистские изверги, не имея ни совести, ни чести, шпионили, продавали капиталистам и оптом, и в розницу наши советские земли.

Они обещали отдать Украину, Белоруссию, Приморье, Среднюю Азию, Грузию, Армению, Азербайджан капиталистическим государствам лишь бы те не напали на Советский Союз», – читал Димон в статье «Троцкистско-бухаринская банда перед судом народа».

– Да, – расстроено думал Димон, – ну, и что толку? В результате все равно все отдали! Одно Приморье только и осталось!

И потом – расстрел! И еще – расстрел! И еще расстрел!

И восторженные письма пионеров в ответ на расстрелы: «Мы, школьники 32 школы гор. Минска с огромной благодарностью к родной партии восприняли наказание, вынесенное этим выродкам и т. д. и т. п.»

Димона от фильмов ужасов так не колбасило, как от этих статей в детской газете «Пионерская Правда» за тридцать седьмой год.

– Вот, где мы должны историю изучать, – шептал он про себя, – с одной стороны папанинцы, герои, перелеты за десять тысяч километров, и с другой, эти вот ужасы.

И фильм «Белеет парус одинокий» про Петю и Гаврика, с третьей стороны. Он только вышел на экраны.

Вот она – история, разве в учебнике такое почувствуешь! Как же у них тогда, у бедных пионеров в головах то все это умещалось?

Он осторожно закрыл подшивку 37-го и открыл 38-й год.

Здесь уже спасали папанинцев. Льдина треснула, и жизнь полярников оказалась под угрозой. Как спасать? Вертолетов тогда не было, самолеты садиться не могли – кругом сплошные торосы. Как он ни старался пролистывать страницы быстро, чтение так увлекало его, что к 20 февраля – дню их спасения, он добрался только через час.

Каждый день «Пионерка» сообщала новые детали: все дети Советского Союза ежедневно узнавали вместе со взрослыми, что:

3 февраля снялся с якоря ледокол «Таймыр»;

5 февраля потерпел крушение дирижабль «СССР В-6», направлявшийся к льдине, все люди на нем погибли;

7 февраля на помощь папанинцам вышел ледокол «Мурман»;

10 февраля «Положение папанинцев ухудшилось»;

11 февраля «Положение папанинцев улучшилось»;

15 февраля «Таймыр» и «Мурман» продолжают пробиваться к дрейфующей льдине.

И, наконец, в номере от 20 февраля Димон с огромным облегчением прочел, что товарищи Папанин и Кренкель взошли на борт ледокола «Мурман», а товарищ Ширшов – на «Таймыр». Все! Спасли!

А вот – Димон даже задохнулся от волнения – Арк. Гайдар «Судьба барабанщика». Первая публикация. Он вспомнил, что плакал, когда читал эту книгу в детстве, в пятом классе. Первая публикация, продолжение в следующем номере. Но продолжения не было, вместо «Судьбы барабанщика» весь тридцать восьмой год печаталась повесть Раисы Горбань «Снежный человек».

– Что-то я не читал никогда такого «Снежного человека» – Димон полез за коммуникатором и через минуту с удивлением обнаружил, что Гугл про Раису Горбань и «Снежного человека» тоже ничего не знает. Ну, это бывает, мало ли?

А вот почему «Судьбу барабанщика» анонсировали, но потом отменили, это странно, это потом можно бы и исследовать, если время будет!

Он поймал себя на мысли, что взахлеб читает эту газету для пятиклассников. В каждом номере он видел зарницы будущей ужасной войны. Таких заголовков ни найти сегодня нигде.

«Бои Красной Армии с японскими войсками на озере Хасан».

«Учись метко стрелять!», «Как оборудовать укрытие из лесного пня», «Пионер воспитал служебную собаку и отдал ее на границу», «Устройство ручной гранаты».

– И если бы они только знали, – думал он, – те, кто читал все это! Если бы они знали, какая война их ждет всего через три года! Какая чудовищная война! Сколько людей убьют! И что все равно мы победим. Если бы они только знали!

Он дошел до конца тридцать восьмого года.

Хоттабыча не было!

В конце подшивки его ждал еще один удар. Пятнадцатого декабря разбился Валерий Чкалов. Вот фотография: Сталин, Молотов и другие руководители страны несут на плечах урну с прахом Валерия Чкалова! Да где это видано, чтобы правительство и даже сам Сталин несли урну с прахом летчика, пусть даже и такого заслуженного! Надо потом будет еще почитать про Чкалова.

Димон поймал себя на мысли, что прожил эти два года вместе со всей великой страной, прожил два года за два часа!

Если его временами так колотило во время чтения, то как же можно было все это вынести тогда миллионам маленьких детских сердечек! Какие железные характеры должны были выковываться от такого времени, от таких газет, от таких событий!

Димон взглянул на часы, висевшие на стене. Борис ждет, пора на занятия.

С отчаянием он открыл подшивку за 39-й год. Даже если Хоттабыч здесь, это все равно ничего уже не изменит. Он уже ведь был в журнале «Пионер» в октябре 38-го, и это полностью разрушило его теорию возникновения подобий, не оставило от нее камня на камне!