Книга Я и мое отражение - Карина Тихонова

Он наклонился и поцеловал меня в макушку. Фантастика!

– Береги себя.

– Поня…То есть хорошо, – пробормотала я.

Повернулась и бросилась вверх по лестнице. Щеки мои горели.

Неужели мне все это не приснилось? Не может быть!

Я уселась за накрытый стол. Взяла в руки вилку и нож, отрезала кусок мяса и попыталась его проглотить.

Мясо было волшебным: мягким, сочным, свежим, в меру соленым… Но кусок отчего-то застрял у меня поперек горла.

Я взяла бокал с соком и сделала маленький глоток, не выпуская краем глаза знакомую фигуру в сером джемпере и серых брюках. Виктор неторопливо рассчитался с официантом, вышел из-за стола и, не оглядываясь, направился к выходу.

Я прилипла взглядом к окну.

Вот он вышел… Сунул швейцару что-то в карман пиджака… Улыбнулся, кивнул головой… И неторопливо направился к морю.

Я проводила его долгим взглядом.

– Евгения Борисовна, вам не нравится отбивная в сухарях? Что-то не так?

Я быстро повернулась. Надо мной возвышался метр, на лице его было написано живейшее огорчение.

– Отбивная просто волшебная, – сказала я искренне. И добавила чуть тише:

– Просто я потеряла аппетит.

Мой сосед по лестничной клетке не преминул бы шутливо заметить:

– Любовь, любовь!..

И попал бы в точку.

Но метрдотелю дорогого ресторана шутить не полагалось по должности. Поэтому, он только сочувственно склонил голову и неторопливо удалился.

А я осталась сидеть за столом в самых радостных и растрепанных чувствах.

Не знаю, как поступила бы на моем месте закомплексованная девушка Лера, которую я когда-то знала. Наверное, она сочла бы неудобным такое быстрое сближение.

«Подумаешь, виделись несколько раз! Это еще не повод, чтобы разрешать себя целовать!» – заявила бы она. И установила бы жесткие сроки: год на ухаживание, потом можно перейти на «ты». Ну, а потом, плавно двигаясь к пенсии…

В общем, смертная тоска!

Но сегодняшняя девушка Лера не имела с той инфантильной особой ничего общего. Скажу честно: я не испытывала ни стыда, ни гнева, ни возмущения при мысли о том, что почти незнакомый мужчина меня неожиданно поцеловал.

Почему?

А потому, что он мне нравится! И я больше не боюсь себе в этом признаться!

Все остальное выясним потом. Если живы останемся.

«Ладно, – приказала я себе. – Отложим эмоции в сторону. Ненадолго, на некоторое время. Займемся делом».

Нужно разговорить тетку.

Интересно, как я смогу это сделать? Тетка – особа проницательная, я ее страшно боюсь!

Половину следующего дня я провела в раздумьях.

Ехать мне было некуда, встреча с Женей отложилась на неизвестный срок. С одной стороны, я была этому обстоятельству даже рада. Развеселые культпоходы по ночным клубам меня не прельщали.

С другой стороны – сидеть в этом проклятом доме тоже не слишком здорово. А деваться мне по большому счету некуда.

После обеда я уселась на диван, включила видак с каким-то ужастиком и уставилась на экран. Мысли мои бродили очень далеко от фильма.

Диктофон лежал наготове, в кармане моего халата. Можно спуститься вечером в столовую и незаметно закрепить его под сиденьем стула.

Предположим, это мне удалось. Что дальше?

А дальше нужно сделать так, чтобы мы с теткой ужинали вместе, и это не показалось ей подозрительным. Действительно, с чего такая любовь? До сегодняшнего дня я упорно избегала контактов с родственниками!

А если я, к тому же, заведу разговор об этой афере… М-да. Тетка насторожится, это, как пить дать.

Что же делать?

Я сунула руку в карман халата. Нащупала маленький пластиковый прямоугольник, крепко сжала его в кулаке.

Друг. Мой единственный друг в этом доме.

В дверь стукнули. Я насторожилась. Рита стучит иначе, мелкими короткими движениями. Тетка стучит громко и властно. А больше ко мне в комнату никто не заходит!

– Да, – крикнула я.

Дверь открылась и в комнату из коридора выпала тетка. В прямом смысле выпала. Одной рукой ухватилась за косяк, но не удержала равновесия и грохнулась на колено.

На секунду я утратила дар речи. Потом подскочила с дивана и бросилась к ней. Мысли роились в мозгу безумным хаотичным хороводом.

Сердечный приступ?.. Инфаркт?.. Гипертонический криз?.. Бандитская пуля?..

Что? Что? Что?..

И только когда я подбежала к тетке и принялась поднимать ее с пола, истина предстала передо мной во всем своем блеске.

Тетушка была пьяна!

Да-да! Никогда раньше я не видела ее даже в легком подпитии! А сейчас от нее несло таким винным букетом, что невольно хотелось достать из аптечки респиратор.

– Я смотрю, дурной пример заразителен, – сказала я, с усилием подтягивая тетку вверх.

Она забарахталась в моих руках, выпрямилась и расхохоталась.

– Да, уж! – проговорила тетка, чуть задыхаясь от смеха. – Заразителен!

Я довела ее до кровати, усадила на покрывало. Тетка отвела назад руки и уперлась ладонями в постель.

Ненадежная точка опоры.

– Слушай, – сказала я, – может, ты ляжешь?

Тетка забралась на кровать с ногами, подтянула повыше подушку и оперлась на нее спиной.

Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга. Потом я незаметно сунула руку в карман и нажала на маленькую кнопочку.

Как это говорится? Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке?..

– Привет! – сказала мне тетка и помахала ладонью.

– Привет, – ответила я. Вытащила руку из кармана и сделала ответный жест.

– Как дела?

– Как сажа бела.

– Вот и у меня то же самое, – весело ответила тетка.

Помрачнела и спросила:

– Как ты думаешь, почему меня все бросают?

Я опешила. Подошла поближе к кровати, но совсем не потому, что хотела улучшить качество записи. Отчего-то мне захотелось посмотреть тетке в глаза.

– Кто «все»? – спросила я осторожно.

– Все, кого я люблю…

Тетка еще раз подтянула подушку. Ее зрачки разъезжались в разные стороны, определить выражение глаз было невозможно.

– Вот всю жизнь так, – сказала она, кончив сражение с подушкой. – Люблю человека, душу в него вкладываю, а он в эту душу – сапогом…

Она засмеялась. Я молча рассматривала свои руки. Тетка перестала смеяться и спросила: