Книга Мужские игры - Семен Данилюк

- Вы, собственно, почему хамите в чужом доме? - прошелестело навстречу.

- Я хамлю?! - искренне изумился Онлиевский.

- Поимейте в виду, я вам не "дорогой", к тому же стар с вами наперегонки бегать. Я руководитель этого института, куда вы ворвались. И впредь, если вам заблагорассудится делать какие-то предложения о покупке, - я так понял, вы с этим здесь, - извольте вести себя менее бесцеремонно. Хотя вынужден вас избавить от лишних хлопот - институт не продается. И за сим, как говорится, честь имею.

Теперь настал черед поразиться Онлиевскому.

- Не понял. Почему это я должен еще раз покупать то, что уже купил? Ну, Юрий Иванович...

- Игнатьевич. А впрочем...

- Виноват. Я понимаю, что мой визит несколько ошеломителен. Вы, наверное, ориентировались на Второва. Но поверьте, я не меньше его умею отблагодарить своих людей. Так стоит ли терять время, когда все так чудно срослось и осталось обсудить только... технологию. Какую сумму вы позаимствовали на скупку акций?

- Это, простите, наше внутреннее дело.

- Да нет, теперь вы меня простите, - с видом человека, которому надоело попусту терять время, перебил Онлиевский. - Потому что это сугубо НАШЕ дело. Мое и немножко ваше. Я так понял, что Второв до настоящего времени не известил вас, что принадлежавший "Возрождению" контрольный пакет института сегодня переоформляется на мою структуру. Тогда, боюсь, я слегка опередил события.

- Вы чрезвычайно опередили события, - отчеканил Мельгунов, вместе с тем начиная подозревать, что за путаными словами нежданного визитера скрывается непонятный смысл. - Для начала - акции института покупались на деньги, к "Возрождению" отношения не имеющие. Так что, боюсь, у вас скверные информаторы.

- Это проблемно, академик. Не станет же в самом деле Второв продавать мне то, чем не владеет.

- Повторяю, ни "Возрождение", ни кто другой из вашей братии к институту не будет допущен на пушечный, как говорят, выстрел.

- Трудный вы, оказывается, человек, Юрий Иванович. Знаете, пожалуй, я вам десяти процентов не дам. До такой степени не владеть обстановкой. Честь имею, - передразнил он Мельгунова.

- Надеюсь как раз, что ни вас, ни ваших людей я не буду иметь чести...

- Да полно, в самом деле, кочевряжиться-то, - оборвал рассерженный Онлиевский. - Вижу, что люди вашего склада по-хорошему не понимают. Нравится вам это или нет, но честь такую вам стерпеть придется. Потому что институтец ваш - отныне мой. Так-то, дорогой!

- Ступайте-ка вон! - гневно потребовал Мельгунов. - Не знаю, что вы там задумали, но имейте в виду, жульничества ваши здесь не пройдут. Мельгунова весь мир знает. И если что - общественность подниму.

- Вот это называется напугать ежа. Да что общественность, Юрий Иванович! Окститесь - кому сейчас до чего дело есть? - снисходительно осадил разволновавшегося старика Онлиевский. - Ладно, не переживайте так. Дадим вам что-нибудь. И лабораторию какую-нибудь оставим. Паяйте себе... Ну, прощайте. - Он удивленно мотнул головой. - А вот кого я, похоже, точно недооценил, так это Забелина, - как разыграл партию мужик. Вот кто подлинно академик! - И Онлиевский вышел, за ним хлопнула дверь приемной.

"Забелин?!" - Лицо Мельгунова покрылось потом, вытянутые в струнку губы задрожали. Весь предыдущий, казавшийся нелепицей разговор разом выстроился в логическую цепочку.

Он нажал на кнопку, ищущим движением нащупал и придвинул под себя кресло.

- Слушаю, Юрий Игнатьевич, - вбежавшая секретарша в тревоге всматривалась в директора института: за последний год дважды приходилось вызывать неотложку.

- Где?! Флоровский где?

- Максим Юрьевич, он с утра куда-то... Может, Власова знает, она в приемной... Юрий Игнатьевич, вам плохо.

- Власову сюда.

Наталья, перепуганная, как и все, неожиданным визитом, через открытую дверь прислушивалась к голосам в кабинете. Вбежала тотчас. Вбежала и обмерла.

- Флоровский - что, в "Возрождение" уехал?

- Юрий Игнатьевич!

- Он, спрашиваю, к Забелину поехал?!

- Да, но... Это не то, что вы думаете.

- Стало быть, вот оно что. Ступайте вон. Хочу побыть один.

- Юрий Игнатьевич, мы как раз собирались объясниться, - вскинулась было Наталья, но потерянно замолчала: сквозь растопыренные пальцы за ней наблюдали страдающие, все понявшие глаза.

Подвальчик был заполнен чуть на треть - после кризиса контингент резко схлынул.

- Алексей Павлович! - подбежала с неловкой улыбкой метрдотель. - Не ждали.

- Вижу! - кивнул Забелин - "персональная" его кабинка была занята, и на стене выделялось свежее пятно от сорванной таблички. Осторожный Суходел дистанциировался от вероятного банкрота.

- Это - ремонт намечаем, - неловко нашлась метрдотель. - Сейчас по соседству накроем.

- Да мы как-нибудь бочком у стоечки, - гордо отказался Максим. - Реактивные вы наши.

- По двести коньяку напузырь живенько, - обратился он к бармену... Ну, чин-чин? За несбывшиеся надежды.

Но с меланхолической этой ноты сорвался:

- Всякий раз, как доброе дело сделать норовлю, тут же и вляпываюсь. Зарекался. И вот опять, здрасте. Думал, альма-матер, наука - святое дело.

- Если можно, потише, - попросил бармен. Вскрики Максима нарушили гармонию элитарного ресторана.

- Что?!

- Извините! - Бармен успокаивающе поднял ладони - глаза громкого посетителя горели отчаянностью.

- Но на тебя, Алеха, я не в обиде. Ты как раз свое дело дожал. До самой точки. И банку денежку принес, и себе с полмиллиончика заработал. Выполнил, можно сказать, поставленную социальную задачу... А ты чего глазеешь, абориген? Если уж подслушиваешь, так хоть наливай вовремя. Еще два по двести, - скомандовал он бармену. - А вот куда я от себя денусь? Мельгунову как в глаза посмотрю? Извините-де, неувязочка вышла, - хотели как лучше, а получилось, что продали вас на сторону. Он-то все победу справляет - уж таких планов насчет института нагородил. Его да Астахова твоего послушать, так через год мэнээсы по пятьсот долларов получать станут. Будут они теперь получать пособия по безработице.

- Что предлагаешь?

- Чего уж предлагать, когда раком поставили? Теперь как в анекдоте - расслабься и получай удовольствие. Хорошо хоть не задаром. Как там наши с тобой резвушки говорили? Мы не из-за денег. Но лучше дайте. Надо брать, пока дают.

- А если не отдаваться? - Забелин увлеченно созерцал блики в бокале.

- Плесни-ка, браток, еще сотняшку. - Максим сноровисто катнул бокал. - Вы тут чего-то чего-то обмолвились или почудилось?

- Акции наши. Кредит получен аж на пять лет. За пять лет можно отработать.