Книга Сильвин из Сильфона - Дмитрий Стародубцев

Я с трудом сдержался, чтобы не отключиться, но все же, сглотнув слюну страха, хрипло заговорил.

Странник. Это Сильвин из Сильфона… Э-э, то есть Странник… Э-э… могу я прямо сейчас выйти в прямой эфир вашей досточтимой передачи?

Голос. Вы с ума сошли?! Это какой-то розыгрыш?

Странник. Я не шучу…

На переговоры с оператором, потом с каким-то недоверчивым администратором, далее еще с несколькими, все время возрастающими должностями, я угробил уйму драгоценного времени.

Должность. Как вы докажите, что вы тот самый Странник? Почему мы должны вам верить?

Странник. Увы, никак. Вам нужно просто поверить. Да, это слепой риск, но пораскиньте мозгами, какой вам предоставляется шанс: на вашем телеканале фактически готов выступить сам Странник, причем абсолютно бесплатно…

Наконец Красивая Ведьма запнулась на полуслове, чтобы выслушать того, кто ей что-то настойчиво наговаривал через спрятанный в ее ухе микрофон. Она даже прижала его пальцами, чтобы лучше слышать, а по ее лицу, несмотря на известную профессиональную выдержку, расползалась тень удивления, даже с некоторыми акцентами замешательства.

Ведьма. Прошу прощения. С нами на связи человек, утверждающий, что он Странник. Он хочет сделать заявление. Мы заранее приносим извинение, если что-то из сказанного выйдет за рамки общепринятых этических норм… Мы слушаем вас, говорите!

В студии послышалось интригующее бульканье далеких эфирных бездн, но не более того. Дикторша еще раз призвала собеседника на другом конце соединения начать, но в ответ заинтригованные донельзя зрители получили только безучастное молчание.

Наверное, это все-таки чья-то шутка, — разочарованно улыбнулась уголком строгих губ и изящными бровями телеведущая.

Странник. Как вас э-э… зовут?

Скрипучий голос с акцентом, внезапность вопроса заставили Красивую Ведьму на мгновение оцепенеть. Она сделала два судорожных вздоха, посмотрела куда-то в сторону, взглядом ища поддержки, и только после этого осмелилась ответить.

Ведьма. Меня? Саманта.

Странник. Могу ли я милостиво попросить вас, Саманта, чтобы ваши режиссеры явили нам символ странников?

Саманта отключила микрофон, прямо в присутствии зрителей коротко посоветовалась с кем-то и через секунду за ее спиной на мониторе возник рисунок, знакомый всем, кто в последние годы пользовался телеприемником.

Странник. Саманта, простите великодушно, не могли бы вы оставить нас на минуточку?

Ведьма вновь прибегла к консультациям с начальством, затем сложила лежавшие перед ней бумаги ровной стопочкой и поспешила покинуть студию, продемонстрировав всю колдовскую притягательность своей ослепительной фигуры. Некоторое время в пустом помещении только загадочно шипели телефонные пространства, по крайней мере до тех пор, пока кто-то в аппаратной телеканала не догадался вывести стилизованные холмы странников на весь экран.

Странник. Братья мои и сестры! Все, кто считает себя странником! Моя любовь к вам безгранична! Все эти годы мы были вместе. Все эти годы мы крепко держали друг друга за руки, опоясывая этой цепью братства нашу планету многократно. Мы отстаивали свои идеалы, не щадя здоровья и не помышляя о личных выгодах. Мы стремились сотворить мир счастья и жить в нем, наслаждаясь каждым вздохом…

Я вдруг подавился болезненным кашлем, а в это время в углу появилось мое фото. К чести сиэненовцев, я выглядел на нем более чем достойно. Видимо, посредством компьютерных технологий недостатки моего облика были сглажены, а присущее моему лицу выражение страдающей и добродетельной личности необъяснимыми штрихами многократно усилено.

Странник. Но не все поддержали наши устремления. Темное еще очень сильно, а люди слишком глупы. Возможно, понадобятся столетия, пока они в своем абсолютном большинстве не осознают истинные ценности, не сделают их основой бытия. Сегодня мир еще не готов принять наши идеи, он раскололся пополам. И одна половина, заблуждаясь, видит в другой лишь угрозу себе и всеми средствами пытается ее уничтожить…

Я разухабисто говорил, фонтаном извергая из горла словесную рвоту, расставляя между словами тяжелые, как гири, паузы, а дрожь в моем голосе имела, должно быть, такой скорбный оттенок, что с эдакими способностями, пропишись я где-нибудь на паперти, запросто сделал бы состояние. Я чувствовал, как в этот сакральный момент все человечество приникло к экранам телевизоров, как на всех континентах воцарилась звонкая тишина. Казалось, сама планета приостановила вращение, чтобы из-за скрипа своих ржавых шестеренок не пропустить чего-нибудь эпохально важного.

Странник. Поверьте, во спасение каждого из вас, даже самого старого, больного и никчемного, я готов пожертвовать своей жизнью! Я весь ваш, без остатка! Но вы не обязаны и ни в коем случае не должны жертвовать собой во имя меня, потому что я для вас, а не вы для меня… Сегодня мы видим кровь и смерть. Тысячи наших собратьев томятся в тюрьмах, истекают кровью на улицах и площадях. Одновременно пали десятки и сотни наших оппонентов. Но ведь нельзя построить город Счастья на могилах насильственно умерщвленных! Поймите это!..

В повисшем безмолвии только одинокий автоматчик бесновался за окном — куда-то все долбил короткими очередями. Звуки этих варварских выстрелов были зрителям отлично слышны и зловеще аккомпанировали моим словам.

Странник. Сегодня мы проиграли. Мы должны смириться, но будущее все равно за нами. Прекратите сопротивление, расходитесь по домам. Простите тех, кто вас не понял, они не ведают, что творят. Оставьте в своих сердцах только память о светлых днях, когда мы были вместе, а еще добро, милосердие и любовь… Я ухожу! Простите меня за все! Я вас люблю! Прощайте!

Тут я заплакал навзрыд, швырнул трубку в пол и телевизионщики поспешили отсоединить линию и выставить на экран фирменную заставку СNN.

Поскольку новостной выпуск оказался сорван, режиссеры телеканала не сразу сообразили, что делать, но вот на экране вновь возникла подрумяненная Саманта Фокс, важная и сдержанная, как и подобает выглядеть в любой ситуации звездному телеведущему, и вещание продолжилось. Впрочем, услышать реакцию на мое выступление мне не удалось: телевизор внезапно погас, а вместе с ним выключились все электрические приборы в комнате. Некоторое время было слышно, как останавливаются турбины принудительной вентиляции, вскоре и она в последний раз громыхнула оцинкованными кишками и испустила дух.

Что ж, я избавился от последних иллюзий: странники, наделенные властью и обретшие внезапное богатство, порождают не меньшую подлость, чем та, против которой они выступают. Власть портит людей, а абсолютная власть портит абсолютно. К тому же, в своем большинстве они необразованные, слабые духом и телом люди, которые руководствуются отнюдь не высшей моралью, а обыкновенными низменными инстинктами. В таком случае, чем они лучше тех несчастных, которым я объявил непримиримую вендетту?..

Да я и сам хорош! Я стал совершенно другим — черствым, мстительным, беспощадным. Я много говорил и много обещал — бедный народ, наверное, подхватил диабет от моих сладких посулов. Но ведь я обманул их! Чем я их облагодетельствовал? Несколькими жалкими подачками? Что я сделал по-настоящему хорошего? Залил брусчатку множества городов кровью невинных?..