Книга Остракон и папирус - Сергей Сергеевич Суханов

— Почему канопы закрыты крышками в виде звериных голов? -— спросил Геродот. — В них находятся останки животных?

— Нет, — хмыкнул Яхмос. — Внутренности умершего... Бабуин, шакал и сокол — земные воплощения трех сыновей бога Хора: Хепи, Дуамутефа, Кебехсенуфа. Четвертый сын — Имсети — изображается человеком... Но это не всем по карману.

— Как вы бальзамируете покойников? — спросил Геродот, которому не терпелось записать подробности ритуала на папирусе.

Уаб принялся подробно объяснять.

Говорил он своим обычным голосом, явно не опасаясь потревожить покой умерших:

— Сначала бальзамировщики вытаскивают крючком мозг через ноздри... Ну, то, что можно достать... Остальное растворяют раствором соли и натрона[54]. Пустоты заполняют камедью... Самое сложное — это высушить труп. Как правило его для этого выставляют на солнце. Иногда кладут в очищенные от внутренностей живот и грудь комки соли, чтобы она впитала влагу... Обмыв внутренности пальмовым вином с пряностями, помещают их в канопы... Волосы на трупе бальзамировщики сбривают, правда, иногда они выпадают сами от начавшегося разложения... Для растворения внутреннего жира помещают в живот и рот мешочки с неразведенным натроном и камедью... Потом набивают туда рубленую солому, если это труп бедняка, а если богатого и знатного человека, то пропитанное горячей миррой полотно... Вместо мирры можно использовать масло можжевельника — так получается дешевле... Совсем дешево будет, если живот просто промыть колодезной водой, а затем напихать в него лишайник и луковицы... Уши, глазницы, нос и рот трупа заливают пчелиным воском. Потом вставляют искусственные глаза из стекла и камешков.

Бальзамировщики пришивают пальцы к рукам и ногам... Тело засыпают смешанным с опилками сухим натроном, а спустя месяц обмывают водой из Нила. Лучше всего для этого подходит вода, взятая из реки возле острова Элефантина... Кожу трупа натирают растительным маслом, вином, молоком, корицей... Вообще, чем толще будет слой пряностей на коже, тем лучше. После этого снова сушат на солнце... Только тогда мумию заворачивают в льняные покровы... Под конец надевают на нее амулеты и драгоценности. Приглашенные на погребение друзья возлагают на мумию гирлянды из плодов персеи, листьев сафлора, пальмы, цветов голубого и белого лотоса... И все — можно укладывать в саркофаг... Работа занимает семьдесят дней.

Пока Яхмос рассказывал, Геродот внимательно слушал и запоминал. Стало прохладно, тогда он запахнул на груди гиматий. Жрец, одетый лишь в тонкий каласирис, находился в привычной для себя обстановке, поэтому не чувствовал холода подземелья.

Ушебти из терракоты, травертина или фаянса со скрещенными на груди руками равнодушно взирали на нарушителей могильной тишины. Священные скарабеи разной величины и ценности настороженно замерли, словно прислушиваясь к шагам незваных гостей. Геродот догадался, что сюда расхитители гробниц наведались за золотом, оставив без внимания предметы обихода и амулеты.

— Ну, вот, — сказал Яхмос. — Сейчас будет зал покойных чати, потом Лучевой тамбур, и мы почти пришли.

Впереди показались расписанные иероглифами желтые колонны. На облицованных сине-зелеными фаянсовыми плитами стенах мастабы боги и богини указывали душе умершего путь в тростниковых зарослях Дуата — загробного мира египтян.

Вот Исида расправляет перед Ба руки-крылья, обещая защиту от злых духов. Хатхор с солнечным диском между рогами протягивает ей жертвенную пищу и священную воду.

Нейт невозмутимо кормит грудью маленьких крокодилов, словно они предназначены гостье в дар.

А там Нефтида в виде соколицы сидит у изголовья умирающего. И вот уже Нефтида, Исида и Серкет вместе с бальзамировщиками раскладывают его внутренности по канопам, на которые важно взирают со стороны сыновья Хора.

Еще дальше Анубис сопровождает Ба к трону Осириса. На следующей фреске Осирис взвешивает сердце умершего на весах Истины в Чертоге Двух Истин. И, наконец, Хебкут совершает в честь гостьи возлияние.

На столиках перед саркофагами лежали личные вещи погребенных: ароматические конусы из смазанных благовонным жиром волос, парфюмерные ящички, шкатулки для украшений, чепцы, гребни, парики, зимние накидки...

Художники позаботились о том, чтобы покойники ни в чем не испытывали недостатка в загробной жизни. Тучные стада паслись в нарисованных на стенах полях.

Многочисленные слуги срезали серпами пшеничные колосья, собирали виноград или вынимали из ульев мед. Охотники гнали по холмам антилоп. Рыбаки вытягивали из воды полные рыбы сети.

Округлые бока саркофагов были расписаны иероглифами и изображениями фетишей. Геродот узнал страусовые перья Шу и Маат, пляшущего охранителя домашнего очага Бэса, его жену Бэсит, уджат «Око Хора» — символ молодости, бессмертия и жизненной силы, олицетворяющий бессмертие анх, жезл божественного могущества уас, джед Осириса с пшеничными снопами, пояс Исиды тет, а также знак вечности шен.

На крышках саркофагов скорчились засохшие бутоны голубых и белых лотосов, водяных лилий, свалявшиеся от времени венчики жасмина и василька. Соцветия папируса печально топорщили бурые ломкие стрелки. Листья и плоды персеи омертвевшими гирляндами свешивались до земли.

Посмертные статуи чати с гордо выпрямленной спиной делали шаг в вечность, опираясь на посох. Вот неразлучные супруги сидят на каменной скамье с умиротворенным выражением на лице. А рядом супружеская пара держится за руки, при этом муж прижимает к себе девочку.

«Похожи на жертв гнилой лихорадки, которая сразила всю семью», — подумал Геродот.

Он показал на голубое весло:

— Зачем оно здесь? Умерший был моряком или судовладельцем?

— Нет, — терпеливо объяснил Яхмос. — Это ритуальное весло, которым душа покойника должна грести во время плаванья на погребальной ладье по подземному Нилу. Или по небесному... На этот счет существуют разные мнения.

— Странно... У него рукоять позолоченная. Почему весло не забрали расхитители гробниц? Да и вообще, я не вижу здесь ни одного вскрытого саркофага...

— Они глубже второй мастабы не суются... Боятся мести Анубиса.

Геродот посмотрел на уаба округлившимися глазами:

— Какой мести?

Яхмос пожал плечами:

— Никто этого не знает... Известно