Книга Ариэль. Другая история русалочки - Лиз Брасвелл

поцеловала его в щёку.

Он удивлённо улыбнулся и протянул руку, чтобы прикоснуться к её лицу, по всей видимости, намереваясь смахнуть с него выбившуюся прядь... как вдруг его пальцы сделали то, чего им хотелось на самом деле, – притянули подбородок девушки поближе к его лицу.

Он поцеловал её в губы.

Это длилось недолго, но в ту секунду, когда их уста соприкоснулись, Ариэль закрыла глаза и постаралась прочувствовать момент, запомнить Эрика, прильнувшего к её губам.

Это походило на...

Поцелуй во сне.

Всё произошло очень быстро, но в каждой секунде этого события заключалась целая вселенная...

За эти годы, все эти годы в промежутке между их первой и настоящей встречей... она пережила в своей голове столько различных сценариев этого момента! Ариэль в человеческом теле. Ариэль в теле русалки. Эрик в теле русала! Эрик открывает глаза в ту же секунду, когда она вытащила его на берег, целует её и тотчас же влюбляется в неё. Эрик целует её в лодке, когда она правда, правда думала, что он собирался это сделать, и стояла такая романтичная ночь... Целует её в любое утро тех трёх дней, что они провели вместе, или в последнюю минуту понимает, что Ванесса – лгунья, и целует вместо неё Ариэль, и свадьбу устраивают для них...

И вот это наконец случилось. Она в человеческом теле – временно, и он в человеческом теле, и стоит ночь, и они собираются прощаться, и воздух холодный, и у неё по коже пробежали мурашки, и...

Ариэль поймала себя на том, что смеётся, хотя и почти беззвучно.

– Всё случилось не так, как я себе это представ-

– «Себе это представляла?» – спросил Эрик с улыбкой. – Всё это время ты думала обо мне? Значит ли это, что я и впрямь завоевал сердце русалки?

– Ты завоевал его много лет назад, когда она была глупой рыбкой, и посмотри, куда это привело нас, – ответила девушка, кладя руку ему на грудь. – Куда это привело меня.

– Знаю, я просто... – он вздохнул, – знаю.

Она снова поцеловала его в щёку.

– Давай... посмотрим, что из этого выйдет, – произнесла девушка, направляясь к воде.

Он наблюдал за тем, как она вошла в самые волны, без колебаний, не пускаясь вплавь до тех пор, пока уровень воды не поднялся до её шеи.

– Эй, неужели ты собираешься испортить своё платье? – крикнул он.

Русалка закатила глаза и нырнула под воду, позволив своему хвосту ударить по её поверхности на манер китового и окатить юношу брызгами.

Эрик

Он наблюдал за тем, как голова Ариэль скрылась под волнами и на её месте появился плавник хвоста. И не смог сдержать улыбки.

Юноша только что стал свидетелем превращения девушки в русалку. «Обратно в русалку», – поправил он себя. Несмотря на все те ужасные вещи, которые им пришлось вынести (и то, что им, вероятно, предстоит вынести ещё больше, прежде чем всё это закончится), несмотря на все те годы, которые он потерял, проведя их в тумане заклятья Ванессы, юноша ощущал себя сейчас словно маленький ребёнок, впервые увидевший светлячка, или биолюминесцентную медузу, или падающую звезду. Всё вокруг было прекрасно, и не было ничего невозможного: мир был чудесным местом, только и ждавшим того, чтобы его исследовали.

Рассмеявшись, он зачерпнул в ладонь горсть песка и гальки и бросил её в океан.

И всё же то, как Ариэль вошла в самые волны, не ложась на воду и не загребая руками, выглядело более чем жутко. Почти как если бы она твёрдо решила утонуть.

Эрик снял свои ботинки, чтобы вернуться обратно домой босиком: несмотря на то, каким холодным был песок, юноша хотел ощущать его прикосновение к своим ногам. Ведь он был частью моря, частью её дома.

Когда он вошёл во дворец, с растрёпанными волосами, оставляя позади себя влажные следы, никто особо не удивился. Это был всего-навсего Принц Эрик не от мира сего, вернувшийся с очередной из своих прогулок.

Юноша подумал об Урсуле. Иногда победа достаётся не тому, кто играет честно. А тому, кто знает правила настолько хорошо, что умеет использовать имеющиеся в них лазейки себе на руку. Именно в этом заключалась схема, согласно которой действовала ведьма.

Он размышлял над способами выставить истинную сущность Ванессы напоказ перед её прихвостнями и защитниками. Но, поскольку Эрик был музыкантом и принцем, приходившие ему в голову мысли в основном отличались театральностью и вычурностью и были тяжелы в исполнении. Так, например, у него возникла идея дать великолепный бал-маскарад, завесив целый зал зеркалами, как в Версале, и установив в нём каким-нибудь образом ванну, наполненную морской водой, в качестве декорации, в которую должна провалиться Урсула, в результате чего она обернётся обратно сесаелией. А затем её вид отразится в тысяче зеркал, и тогда все увидят...

Он быстро занёс идею в тетрадь в качестве задумки к своей последующей опере. Для реальной жизни она была чересчур громоздкой.

Принц испытал угрызения совести, подумав об опере, над которой он, как предполагалось, должен был сейчас работать, – юноша уже много дней не появлялся на репетициях. Однако, как и прежде, морские цари, русалки и злые морские ведьмы стояли на первом месте. Их реальные прототипы, если быть точнее.

Тем не менее Эрик находил время, чтобы периодически навещать несчастных полипов, которые всё ещё были заключены в свои тесные тюрьмы, расставленные на туалетном столике Ванессы. Он немного рассказывал им о том, как продвигаются дела, и советовал не падать духом. Юноша понятия не имел, понимали ли они его, но ему казалось, что он поступает правильно.

Принц обнаружил, что ему было проще всего рассуждать логически, когда он работал над этой сложной задачей так, как это делал бы художник или музыкант: набрасывая режиссёрский сценарий с Урсулой в центре листа. Вокруг неё строились линии всех лиц, которых она поклялась убить, если ей когда-нибудь станут угрожать. Он почти ощущал себя прежним Эриком, сидящим за своим рабочим столом у окна и черкающим пером по бумаге, – только в этот раз его разум не был затуманен и он был свободен от чар.

– Принц Эрик, – поприветствовал его Гримсби несколько холодно, поднося горячий чай. Напиток был подан в традициях Тирулии, с добавлением большого количества сахара, корицы и кардамона.

Юноша вздохнул. Дворецкий по-прежнему держал дистанцию, а на его лице застыла хмурая, иначе и не скажешь, гримаса, с тех