Книга Дом горячих сердец - Оливия Вильденштейн

ярости, — моя широкая улыбка сменяется смехом. — Он ощипает тебя, как фазана.

Лор скрещивает руки, его лицо окрашивают нотки веселья.

— О, ты в полном дерьме.

Из уголков моих глаз начинают капать слёзы.

Лор прислоняется к каминной полке, его губы приподнимаются в улыбке.

— Мне всего лишь придётся отвлечь его новостями о том, что ты предложила себя Пьеру из Неббы.

Мой смех исчезает, как и хорошее настроение.

— Чтобы найти Мириам, Лор. А не потому, что у меня возникли романтические чувства к этому ужасному мужчине. В отличие от тебя, я не спешу заключить выгодный брак, чтобы сделать этот чёртов мир лучше. А теперь убирайся из моей комнаты. Я неожиданно почувствовала себя уставшей, у меня пропал аппетит, и я больше не в настроении разговаривать с такими как ты.

— Я не знал, что обеспечение твоей безопасности — это настолько ужасная вещь.

— Ты держал меня в неведении, Морргот. А это значит, что ты мне не доверяешь.

Я сжимаю губы.

— Если бы ты мне доверял, ты бы раскрыл мне свой большой секрет. И ты бы позволил мне помочь.

Он отталкивается от каминной полки и подходит ближе.

— И как бы ты помогла? Восстановила дружбу со своим драгоценным маленьким принцем в надежде, что он проговорится, в какую часть туннеля он и Юстус переместили Мириам?

Я делаю резкий вдох.

— Мой дед?

— Юстус не твой дед.

Грубый тон Лора ещё больше меня раздражает.

— Я, мать его, это знаю.

Он хватает меня за подбородок, прижимает большой палец к моим губам и надавливает на них.

Я кусаю его за палец, сильно, после чего выплевываю его и отворачиваю голову, чтобы он не мог закрыть мне рот.

— Убери с меня свои пальцы или я их откушу. И не смей комментировать мой выбор лексики. Если я хочу ругаться, я буду, мать его, ругаться.

Он рычит и произносит вереницу слов на языке воронов.

— Юстус Росси разве не мёртв?

— Нет.

Ну, конечно, нет. И, конечно же, мать твою, Лор это знал. Он знает, мать его, всё, а я не знаю ни хрена. Ну, кроме того, что Мириам находится где-то в туннелях под Тареспагией.

— Туннели простираются от Исолакуори до Монтелюса.

— Эпонина сказала, что она в Тареспагии, значит они должны простираться дальше на запад.

— Эпонина тебе солгала.

— Это невозможно. Она проглотила соль.

Он вздыхает.

— Она не действует на представителей элиты Неббы, потому что в течение уже многих лет они глотают то вещество, что сбрасывают в море.

У меня отвисает челюсть, а затем захлопывается, издав щелчок.

— Мог бы и рассказать!

Раздаётся стук в дверь и внутрь заходит Имоген с тарелкой еды, которую я хочу забрать из её рук и перевернуть на Лора.

Она обменивается с ним парой слов, которые я — как обычно — не понимаю, потому что мои познания в родном языке моего отца слишком общие. Очевидно, поэтому они его используют.

Он испускает медленный вздох.

«Мы поговорим, когда я вернусь».

«Можешь не напрягаться».

«Я уверяю тебя, меня это никогда не напрягает».

Он идёт в сторону двери, которую раскрыла Имоген после того, как поставила тарелку на мою кровать.

Дверь закрывается, и я решаю, что наконец-то от него избавилась, как вдруг ледяной порыв ветра закручивается вокруг моего тела и наклоняет мою голову назад. Я смотрю в светящиеся глаза, которые смотрят на меня сверху вниз из облака клубящегося дыма.

«Твоя безопасность мой главный приоритет. Ты можешь не одобрять то, как я её обеспечиваю, но знай, что всё, что я делаю, я делаю, чтобы защитить тебя».

Я не расплетаю руки, хотя моё желание вцепиться в ледяные тени только разгорается.

«Значит, ты женишься на Алёне, чтобы меня защитить?» — бормочу я по мысленной связи, которая мне опять претит.

Я высвобождаю голову из его хватки и убегаю в ванную, захлопнув за собой дверь. После чего иду к раковине и изучаю отражение в старом зеркале с пятнами. Моё лицо так сильно исказил гнев, что я едва узнаю девушку под всей этой злобой.

Девушку, которая, похоже, не заслужила доверия своей пары.

Удачи Алёне.

Пусть он сведет её с ума точно так же, как он делает это со мной.

ГЛАВА 47

Проглотив всю ту еду, что принесла в мою комнату Имоген — овощи на гриле и сыр всех мастей, вкус которого очень отличается от того, что я ела в землях фейри, что связано с добавлением соли — я устраиваюсь в кресле перед всё ещё полыхающим огнём и беру книгу.

И начинаю читать.

Я всё читаю и читаю. Я не понимаю больше половины из того, что расшифровывают мои глаза, но всё же продолжаю читать и в процессе чтения угадываю значения многих слов и выучиваю новые. Я преодолеваю двести из тысячи страниц какой-то исторической книги под названием «RAHNACH BI’ADH» — «Небесное королевство» — когда лавандовый рассвет окрашивает Люс.

Мне удаётся перевернуть ещё три страницы, прежде чем мои веки закрываются, и я отключаюсь.

Когда я просыпаюсь несколько часов спустя, море сапфирового цвета уже переливается золотом заходящего солнца. Я тру глаза, чтобы избавиться от ощущения песка, а затем стираю слюну с подбородка. После чего с трудом откидываю свои запутанные волосы назад и, моргая, осматриваю комнату.

И всё сразу же вспоминается.

Катриона.

Стрела.

Лазарус.

Змеи.

Ссора с Лором.

Я поднимаю тяжёлую книгу, которая упала рядом с креслом, разглаживаю её шелковистые страницы и осторожно кладу поверх остальных книг.

Сквозь запах холодного костра я ощущаю аромат солёного моря и гор, к которым я теперь привязана. Я улыбаюсь, потому что на этот раз я не заперта в Монтелюсе одна.

Я встаю с потёртого кресла и наклоняю голову из стороны в сторону, разминая шею. Я решаю, что готова найти Фибуса и вытерпеть его обвинения. Я подумывала найти его прошлым вечером, но была так разгневана и сосредоточена на самой себе, что было бы несправедливо встречаться с ним, когда я не могла уделить ему сто процентов своего внимания.

Сегодня он станет солнцем моей вселенной, луной моих приливов, и…

У меня определенно прибавилось энергии. Что, конечно, неплохо, ведь мне предстоит битва за его сердце.

Я надеваю новое платье серого цвета. Оно облегает мою грудь, но сидит свободно на талии и бёдрах. К нему, наверное, должен прилагаться пояс, но мне не охота перевязывать талию. К тому же я собираюсь покорять друга, а не любовника.

Когда я распахиваю дверь своей комнаты, я пугаю Ифу,