Книга КРАСНЫЙ ШАТЕР - Анита Диамант

встать.

- Это Деннер, - объявила она, развернув меня, как ребенка, лицом к остальным. - Менна скажет вам, что она одинокая вдова, которую он принял в свой дом из сострадания. Но я уверяю вас, что я ее друг и сестра, а также и ученица, потому что никогда не встречала более сведущую повитуху. У нее руки Исиды, да и детей она любит не меньше, чем эта богиня.

Мерит раскраснелась, оказавшись в центре всеобщего внимания, она говорила обо мне, как торговец, который расхваливает на рынке свой товар.

- А еще она оракул, дорогие мои, - продолжала Мерит. - Деннер посещают вещие сны, и опасайтесь рассердить ее, ибо я своими глазами видела, как она обрушила свой гнев на злого человека, причинившего вред молодой матери. Деннер читает в сердцах людей, и никто не обманет ее красивыми словами, которые скрывают лживое сердце.

Она пришла с Востока, - соловьем разливалась моя подруга, очарованная звуком собственного голоса и вниманием слушателей, - а там женщины часто такие же высокие, как мужчины в Египте. И наша Деннер очень умна: она говорит и на языке Востока, и на нашем языке. И она родила Ре-мосе, умелого писца, наследника Нахт-ре, который когда-нибудь непременно станет влиятельным человеком. Нам повезло, что его мать среди нас, и дом Менны окажется счастливым, потому что она спит под его крышей.

Всеобщее внимание, множество глаз, обращенных на гостью, - для меня это было чересчур.

- Спасибо, - с усилием проговорила я. - Спасибо, - повторила я, поклонившись Менне и Шиф-ре, а затем Хори и его жене Тахару. - Благодарю вас за щедрость. Я стану верно служить вам в знак признательности.

Я вернулась обратно в свой угол, села у стены и молча наблюдала за многочисленными родственниками Мерит, которые ели, болтали, шутили и вовсю наслаждались общением. Когда дневной свет стал угасать, я на мгновение закрыла глаза и увидела Рахиль с Иосифом на коленях.

Я много лет не думала о брате Иосифе, а потому даже не могла точно вспомнить его облик. Но видение матери и ребенка в моем воображении было таким же ярким, как и мои воспоминания о прикосновении Лии или о большом шатре Ревекки в священной роще Мамре. Даже в детстве я знала, что именно Иосиф передаст историю нашей семьи следующим поколениям. Должно быть, он стал весьма незаурядным человеком, а не просто привлекательным мужчиной, рожденным красивой матерью.

Родные Мерит наверняка подумали, что я задремала в уголке, а я погрузилась в мысли об Иосифе и Рахиль, Лии и Иакове, о своих тетушках и об Инне, о днях, предшествующих Сихему. Я снова вздохнула, ощущая свое сиротство, и мой печальный вздох ознаменовал окончание приветственной трапезы.

Была уже ночь, когда Менна провел нас с Мерит по залитым лунным светом улицам к своему дому, расположенному неподалеку от жилища его брата.

Хотя он оказался больше, чем у Хори, внутри было очень жарко и душно, так что мы перенесли постели на крышу и легли спать под пологом бесчисленных звезд.

Я проснулась перед восходом солнца и встала, когда всё поселение еще спало. Люди лежали поодиночке, парами или целыми группами, с детьми и собаками. Кошка шла по улице внизу и что-то несла в зубах. Она положила свою ношу на землю, и я увидела, что это котенок, которого мать начала вылизывать. Пока я осматривалась, солнце озарило скалы розовыми, а затем золотыми бликами. Женщины зашевелились и стали потягиваться, а затем пошли по лестницам вниз, чтобы заняться делами. Вскоре запахи пищи заполнили воздух, и начался новый день.

Первое время Шиф-ре не разрешала нам с Мерит ничего делать на кухне или в саду, поэтому мы обе лишь праздно сидели, наблюдая за ее работой. Мерит была в ужасе от того, что внезапно превратилась в ленивую свекровь, ей не терпелось чем-то занять руки.

- Ну хотя бы позволь мне сварить пиво, - просила она.

- Я могу подмести крышу, - предлагала я.

Но Шиф-ре, казалось, была оскорблена этим. Так продолжалось целую неделю, и наконец я поняла, что больше не могу выносить безделья. Подняв большой пустой кувшин, я объявила, что отправляюсь за водой, и вышла за дверь, прежде чем хозяйка дома успела возразить. Я и сама на себя удивлялась: надо же, в Фивах я столько лет панически боялась выходить на улицу, а теперь решительно покинула новый дом, даже не зная толком, куда идти. Но к источнику и от источника всегда идут другие женщины, так что я быстро определила нужное направление.

По дороге я заглядывала в дверные проемы и улыбалась детям, которые нагишом играли в пыли. Я начала различать дома: тут и там растут определенные цветы, вход окрашен в красный или зеленый цвет, у дверей поставлены стулья.

Я чувствовала себя любопытным ребенком, чьи глаза широко открыты навстречу новым впечатлениям, а впереди длинный день без всяких забот и обязанностей.

У источника рядом со мной оказалась беременная женщина.

- Это уже не первый твой ребенок, не так ли? - спросила я.

Когда незнакомка обернулась, мне показалось, что я вижу лицо Рахили, каким оно стало за долгие годы ожидания, до рождения Иосифа: на нем ясно читались гнев и отчаяние.

- О, прости меня! - воскликнула я, устыдившись. - Я сказала, не подумав. Не бойся. С этим мальчиком всё будет в порядке.

Ее глаза расширились от страха и надежды.

- Как ты смеешь говорить такое? Этот мой ребенок умрет, как и все прежние мои дети. Я несчастная женщина, отверженная богами.

Я ответила с уверенностью, ниспосланной самой Великой Матерью, которая говорила моими устами:

- Твой сын родится здоровым, и произойдет это совсем скоро. Если не сегодня, то завтра. Обязательно позови меня, и я помогу тебе встать на кирпичи и перережу пуповину.

Мою новую знакомую звали Ахури, и после того, как мы наполнили сосуды водой, она отвела меня обратно в дом пекаря. Эта женщина жила всего в нескольких дверях к востоку от Менны, и, когда настала следующая ночь, ее муж пришел, чтобы позвать чужеземную повитуху.

С помощью Мерит я легко и уверенно приняла ребенка Ахури, которая заплакала от радости: уже в третий раз чрево ее было тяжело, но впервые ребенок появился на свет живым. Мальчика она называла Денури, первая часть имени была в мою честь. Ее муж, гончар, поблагодарил меня, вручив красивый кувшин, и поцеловал мне руки: он был совершенно счастлив.

Мерит