Книга Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы - Генрих Харрер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До нас уже сотрудники британского представительства в Гьянце, к великому изумлению местных жителей, начинали заниматься спортом на льду. Собственно, мы стали их прямыми наследниками: нам достались их коньки, которые они перед отъездом подарили своим слугам. То, чего нам не хватало, мы заказали из Индии. Первые наши пробы льда выглядели очень забавно – того же мнения были собиравшиеся посмотреть на нас зеваки, хотя им все казалось, что кто-нибудь вот-вот сломает себе шею или провалится под лед. К ужасу родителей, многие дети очень воодушевились и захотели во что бы то ни стало научиться кататься на коньках. Совершенно неспортивные, консервативные аристократы не могли понять, как это можно добровольно привязывать себе к ступням «ножи» и бегать на них.
Единственным недостатком нашего катка было то, что уже к десяти часам утра лед начинал подтаивать: солнце и зимой греет тут довольно сильно. Поэтому нам не оставалось ничего другого, как начинать наши занятия пораньше утром. Зато, сняв коньки, можно было сразу же брать в руки теннисные ракетки. А потом мы устраивали то тут, то там небольшой пикник. Это были самые лучшие часы для меня: я мог резвиться вместе с молодежью непринужденно, безо всяких церемоний и отвлекшись от обязанностей, которые возложила на меня жизнь в Лхасе.
Главный оракул страны в процессе концентрации, незадолго до состояния транса, во время которого божество овладевает им и отвечает на вопросы представителей правительства
Торжественная процессия сопровождающих паланкин Далай-ламы во время его бегства от китайцев в 1951 году. На фоне крепости Гьянце
Чиновник Далай-ламы разговаривает с солдатом-кхампа
До Далай-ламы через его брата тоже доходили слухи о наших занятиях. К сожалению, каток был расположен так, что с крыши Поталы его не было видно. А мальчику так хотелось хоть одним глазком посмотреть на новый веселый спорт на льду. И однажды он прислал мне свою кинокамеру с поручением запечатлеть наши занятия.
Со времен Далай-ламы XIII, который дружил с сэром Чарльзом Беллом и перенял от него многие прогрессивные идеи, в Потале сохранился полный комплект фотографического оборудования. А позже британское представительство подарило юному Далай-ламе самый современный проектор, а четверо путешественников привезли ему еще и новейшую кинокамеру.
Так как мне самому прежде никогда не приходилось снимать кино, я попросил дать мне все соответствующие проспекты и материалы и самым внимательным образом изучил их, прежде чем приниматься за дело. Потом я отснял пленку, послал ее проявлять в Индию через посредство Министерства иностранных дел и британского представительства, а спустя два месяца смог передать Далай-ламе. Фильм получился очень хороший.
Благодаря этому заданию я впервые вступил в личный контакт с юным правителем Тибета. Занятно, что именно это изобретение двадцатого века стало отправной точкой для нашей дружбы, которая впоследствии связывала нас все теснее и теснее вопреки всем условностям.
Вскоре от Лобсана Самтэна я узнал, что Далай-лама желает получить фотоснимки различных церемоний и торжеств. На этой основе и стало развиваться наше общение. Я мог только удивляться тому, как интенсивно, несмотря на усердную учебу, он занимался фотографией: он снова и снова посылал мне подробнейшие инструкции. Я их получал то в письменной форме, то мне их устно передавал Лобсан Самтэн. Далай-лама указывал, с какой стороны, по его мнению, лучше всего будет падать свет, сообщал точное время начала церемонии. Я тогда тоже смог обращаться к нему с просьбами – например, во время церемонии подольше смотреть в ту сторону, где я, согласно договоренности, должен был стоять с камерой.
Естественно, я старался во время церемоний как можно меньше привлекать внимание к себе и своему аппарату. Видимо, юный правитель тоже об этом постоянно думал, потому что часто в записках, которые мне приходили, он просил меня размещаться поодаль и лучше отказываться от съемки, чем привлекать внимание. Конечно, сделать так, чтобы меня совсем не видели, было невозможно, но скоро всем стало известно, что я фотографирую и делаю киносъемки по поручению Далай-ламы, и люди начали меня поддерживать. Даже монахи-солдаты, которых все опасались, часто плетками оттесняли в сторону толпу, загораживавшую мне перспективу, и вели себя как агнцы, когда я просил их позировать мне. Таким образом, заранее тщательно продумав, какую позицию занять, я смог запечатлеть многие религиозные праздники, что еще никому не удавалось сделать. И конечно, я всегда носил с собой свою «лейку» и иногда, хотя и довольно редко, снимал для себя. Но чаще всего мне приходилось отказываться от съемки самых красивых сцен, чтобы соблюсти интересы моего заказчика. Особенно мне было жаль, что запечатлеть оракула в трансе удалось только пару раз.
Я сделал несколько прекрасных снимков главного храма города Цуглакхана, построенного в VII веке, где находилась самая ценная статуя Будды в Тибете. История возникновения этого храма связана с именем знаменитого тибетского царя Сонцена Гампо.
В супругах у него были две принцессы, обе принадлежавшие к буддийскому вероисповеданию. Одна из них родом была из Непала, она основала второй по величине храм Лхасы, Рамоче.[78] Вторая была китаянка, которая со своей родины привезла чудесную золотую статую Будды. Этим двум женщинам удалось обратить в буддизм царя, который прежде придерживался старинной религии бон. Позже он сделал буддизм государственной религией и приказал построить храм, куда можно было бы поместить золотую статую. К сожалению, у этого здания тот же недостаток, что и у Поталы. Снаружи это прекрасное, глубоко впечатляющее строение, а внутри там сумрачно, неуютно, множество темных закоулков. В храме хранятся несметные сокровища, которые ежедневно умножаются за счет новых приношений. Так, например, каждый министр при вступлении в должность обязан дарить храму новые шелковые и парчовые одеяния для всех статуй святых и чашу для масла из чистого золота. Масло безостановочно и в огромных количествах жгут в светильниках, поэтому его кисловатый, тяжелый запах наполняет воздух и зимой и летом. Единственные, кому щедрые приношения действительно идут на пользу, – это мыши. Тысячи зверьков ползают вверх и вниз по складкам тяжелых шелковых одеяний статуй и устраивают пиры вокруг жертвенных чаш, полных цампы и масла. В храме темно, ни один луч света не проникает извне, только масляные светильники на алтарях освещают помещение своим мерцающим светом. Вход в святая святых обычно закрывает тяжелая железная занавесь из цепей, которую поднимают лишь в установленные часы.
