Книга Дочь Господня - Татьяна Устименко

Пребывая на девятом месяце желанной и цветущей беременности, вдова дель-Васто гостила в Венеции, остановившись в сказочно богатом палаццо ла Витиччи, принадлежавшим семье ее покойного мужа Роды начались внезапно, на пару недель раньше срока. Амелию срочно доставили в самую элитную клинику, где, почти не страдая и не особо напрягаясь, она произвела синеокую и чернокудрую дочь, нареченную Андреа.

Больничная палата утопала в оранжерейных цветах, какие только можно было достать в тот морозный зимний месяц. Очаровательная крошка Андреа родилась вчера, седьмого декабря, в День поминовения усопших, а сегодня уже переселилась в апартаменты матери, тихо почивая в по-королевски украшенной драгоценными кружевами колыбели. За полуопущенными жалюзями царил полуночный мрак, но Амелии не спалось. Ей давно осточертел этот глупый человеческий обычай – проводить во сне лучшее время суток, задуманное Темным отцом как часы страстной любви и упоительно– кровавой охоты. Но сейчас, здесь, ей поневоле приходилось соблюдать видимость приличия, искусно разыгрывая роль молодой и счастливой матери. Стригойка задумчиво возлежала на пышных подушках, вперив в темноту неподвижный взор широко распахнутых глаз. Амелия была довольна. Она безукоризненно точно исполнила волю Темного повелителя, родив ему долгожданную дочь, должную стать вторым воином Тьмы. Так сказано в «Евангелии от Сатаны». Молодая мать беззвучно зашевелила алыми губами, повторяя старательно заученные строки:

– … и исторгнет чрево избранной матери, происходящей из древнего рода, второе дитя Тьмы, призванное отыскать своего старшего брата – Себастиана, разбить чары Грааля и привести мир к эре стригоев!

Амелия горделиво улыбнулась. Бесспорно, она свершила все предначертанное. А остальное – она ласково покосилась на виднеющуюся среди пеленок черноволосую головку – сделает ее дочь. Наследница крови старинных катарских родов – новая маркиза де Салуццо!

Ночник на тумбочке светился загадочными синими всполохами. На кушетке в углу палаты негромко похрапывала нерадивая сиделка. Стригойка брезгливо поморщилась. Люди, какой с них спрос! Они не заслуживают иной участи, кроме как быть емкостями со сладкой животворящей кровью. Но пройдет совсем немного лет, повзрослеет и наберется знаний Андреа – и все изменится. Исполнятся роковые знамения, а девятого числа, девятого месяца, две тысячи девятого года, за девять минут до полуночи, звезды наконец-то встанут в нужное положение, ознаменовав наступление лунного затмения, длящегося всего девять минут. Легендарное число – 999, на самом деле скрывающее темное значение – 666. Число Зверя. На недолгое время Зверь проснется – тайный Темный покровитель обретет видимость полной силы, пускай и всего-то на краткие девять минут. Но и этого вполне достаточно. Ибо в эти девять минут священный гримуар – «Евангелие от Сатаны», которое становится доступным для прочтения один раз в двести лет, вновь приоткроет свои страницы и поделится заветными тайнами с тем, кого стригои сочтут достойным для приобщения к их величайшей реликвии. И манускрипт подскажет, что следует делать дальше! А уж восшедшая к тому времени в пору мудрости Андреа сумеет правильно расшифровать полученную подсказку и…

Внезапно дверь в палату растворилась с едва слышным скрипом. Разгневанная нежеланным вмешательством в свои раздумья, Амелия приподнялась на подушках, рефлекторно выпуская острые черные когти. В палату торжественно вступили трое облаченных в грубые рясы монахов, последний из которых бережно нес запеленатое, крепко спящее дитя. Почуяв присутствие божьего духа, стригойка оскалила белоснежные клыки и зашипела:

– По какому праву?

Самый старший из посетителей оборвал ее слова одним властным взмахом руки:

– Молчи, нечистая! Мы знаем, кто ты есть на самом деле, и пришли к тебе по воле Господа!

Амелия презрительно фыркнула:

– Что мне ваш назаретянин? Меня охраняет Соглашение, я – неприкосновенна!

– Оставалась таковой до недавнего времени, – холодно поправил монах, – но все изменилось. Вот здесь у меня, – он развернул скрепленный печатями свиток веленевой бумаги, – ватиканский указ, подписанный Его высокопреосвященством кардиналом-викарием Миланским, вычеркивающий тебя из списка привилегированных стригоев. Ты виновна в совершении черных обрядов, приведших к смерти молодого дворянина – Манфреда дель-Васто, ты изгнала из дома его несовершеннолетнюю сестру и насильно отправила ее в монастырь сестер-кармелиток. Твои злодеяния доказаны. Высшим тайным судом инквизиции ты приговорена к казни, равно как и твоя новорожденная дочь!

Лицо стригойки исказила гримаса дикого ужаса.

– Нет! – отчаянно выкрикнула она, вскакивая с кровати. – Дитя не отдам. Смилуйтесь!

– Адская тварь просит пощады? – саркастично усмехнулся обвинитель. – Какая дьявольская насмешка. Что можешь ты предложить нам во искупление своих преступлений?

– Все что угодно! – не задумываясь, ответила стригойка, заслоняя собою колыбель.

Но молодой монах отогнал ее крестообразным движением молитвенно сложенных перстов и осторожно положил рядом со стригойским отродьем принесенный им сверток. Амелия недоуменно хлопнула ресницами.

– Смотри! – монах отвел уголок пеленки, показывая ей личико спящей малютки, тоже девочки, рыжеволосой и белокожей. – Ватикан готов помиловать тебя, женщина. Но в ответ ты должна принять в свой дом вторую дочь и дать ей благородное имя дель-Васто. Мы выправим документы и впишем в них, что ты родила двойню – Андреа и Селестину!

– Но, – вяло запротестовала стригойка, – тогда эта безродная обретет законное право на все – на титул, земли, имущество и банковские вклады…

– И хорошо! – довольно кивнули монахи. – Ведь она – родное дитя униженной и обездоленной тобой Маргариты де Салуццо, твоей золовки! Справедливость восторжествует.

Амелия некрасиво выпучила глаза от удивления.

– А ее отец, кто он?

– А вот это уже тебя совсем не касается, – сурово отчеканил старший из монахов. – Но знай, его имя достойно стоять рядом со званиями самых родовитых маркизов и графов!

– Так и быть, – нехотя согласилась стригойка, покачивая колыбель. – Отныне у меня две дочери. Обязуюсь хранить тайну и не причинить вреда вашей рыжей протеже. Я стану ей матерью.

Монахи молча поклонились и, закрыв головы капюшонами, быстро покинули комнату. Амелия с любопытством наклонилась к девочкам, сравнивая их черты.

– Похожи, – с облегчением решила она, – никто не заметит подлога и поверит в предложенную обманщиками легенду.

Тут дети разом проснулись и дружно заплакали в унисон. Мать поколебалась минуту, а затем достала из колыбели оба свертка и завернула приемыша в шелковую пеленку с фамильным гербом, подобную той, которая уже окутывала ее родную дочь. Она выпростала из кокетливой рубашки тяжелую, налитую молоком грудь и приложила Андреа к правому, а Селестину к левому соску. Дети громко зачмокали. Амелия иронично усмехнулась.

– Не надейся, – она неприязненно прикоснулась к рыжекудрой головке, – я не собираюсь тебя любить и нежить. Ты всего лишь пропуск в жизнь для моей ненаглядной дочурки, гарантия ее безопасности! – и тут стригойку осенило. – Ну, раз уж тебя мне подкинула ненавистная католическая церковь, то пусть она за все и отвечает. Я отдам тебя на воспитание в монастырь. А из моей дорогой Андреа, – она нежно поцеловала округлый лобик черноволосой малютки, – я выращу будущую госпожу и повелительницу!