Книга Волшебники - Лев Гроссман

— Но кто это сделал? — размышлял, глядя в пол, Элиот. — У кого хватило силенок сделать такое с Эмбером? И для чего это надо? Разве что Часовщица могла бы, но все это очень странно.

Квентин чувствовал покалывание в спине. Того и гляди сюда явится тот или те, кто сломал Эмберу ногу, и драка начнется сызнова. Он не знал, выдержит ли еще один бой. Пенни так и стоял на коленях, но затылок под его запрокинутой к Эмберу головой налился багровой кровью.

— Пора, сдается мне, жать на кнопку, то есть на пуговицу, — сказал Джош. — Вертать назад в Нигделандию.

— У меня есть идея получше, — отозвался на это Квентин.

Надо брать ситуацию в свои руки, рассуждал он. Можно, конечно, и отступить, но ведь корона здесь, у них перед носом. Они почти дома и еще могут выиграть, если найдут способ дойти до конца истории. Если еще немного продержатся. И он, кажется, этот способ нашел.

Квентин порылся в брошенном рюкзаке Пенни. Тот, конечно, запихал нужную вещь черт знает куда, но искомое, завернутое в красную бандану, обнаружилось все-таки между энергетическими батончиками, складным ножиком и запасными трусами.

Рог был меньше, чем ему помнилось.

— Помните, что нимфа сказала? — Квентин поднял его, чтобы все видели. — «Когда вся надежда будет потеряна»…

— Дай-ка сюда, — велел Бамс, подозрительно молчавший с самого пробуждения Эмбера. Анаис цеплялась за его руку.

Квентин не дал. Все загомонили разом; Пенни выяснял отношения с Эмбером.

— А что, вполне может сработать, — рассудил Элиот. — Почему не попробовать, в Город всегда успеем слинять. Кого он, по-твоему, вызывает?

— Дитя человеческое, — воззвал овен. — Дитя человеческое!

— Давай, Кью, — сказала необычайно бледная Дженет. — Давай, не тяни.

Элис молча кивнула.

Серебряный мундштук отдавал металлом, как батарейка или никелевая монета. Квентин набрал столько воздуха, что ребра расширились и боль прошила раненое плечо. Он не совсем представлял, что надо делать — стиснуть губы на манер трубача или просто подуть, как в игрушечную дудку, — но рог как бы сам по себе выдал чистую, высокую, округлую ноту, словно музыкант из симфонического оркестра вступил со своей валторной. Все теперь смотрели только на Квентина. Звук рога, хоть и негромкий, заставил смолкнуть все остальное. Простая, естественная, одинокая нота звучала, как мощный аккорд, и Квентин тянул ее, пока хватило дыхания.

Потом и она затихла, как будто ее и не было. Квентин чувствовал себя глупо, точно в пищалку дунул. Чего он, собственно, ждал? А черт его знает.

— Знал бы ты, что натворил, дитя, — молвил овен.

— Я хотел вытащить нас из этой заварухи, ничего больше.

Овен поднялся на своем пьедестале.

— Напрасно вы явились сюда, дети Земли. Никто вас не звал. Жаль, что наш мир — не тот рай, который вам грезился, но создавался он не для вашего удовольствия. Филлори — не развлекательный парк, чтобы устраивать в нем игрища с коронами и мечами.

Квентин видел, что Эмбер старается перебороть какое-то сильное чувство, но не сразу понял, что это страх. Старого овна прямо-таки трясло.

— Мы пришли не за этим, Эмбер, — ответил он.

— Ну еще бы, — глубоким басом откликнулся тот. Трудно было смотреть в его нечеловеческие глаза, сплошь желтые; зрачки напоминали положенные набок восьмерки, символы бесконечности. — Ты пришел, чтобы спасти нас. Чтобы стать нашим королем. Но скажи, Квентин: как ты надеялся сделать это, если даже себя самого не можешь спасти?

Катастрофа, начавшаяся сразу же вслед за этим, избавила Квентина от необходимости отвечать.

В пещере возник человек небольшого роста в аккуратном сером костюме. Лиственная ветка, висящая в воздухе, скрывала его лицо. В точности такой, каким он запомнился Квентину: тот же костюм, тот же клубный галстук. Наманикюренные розовые руки сложены впереди. Точно Квентин и не выходил никогда из той памятной аудитории — по-своему он действительно так из нее и не вышел. Абсолютный ужас, охвативший его, был чем-то сродни покою. То, что им всем недолго осталось жить, не оставляло сомнений.

— Кажется, это была моя реплика, — мягко, с интонациями образованного англичанина произнес Враг.

Эмбер взревел так, что весь грот затрясся и с потолка упал сталактит. Пасть у него была розовая с черными пятнами, и в этот момент он не казался таким уж смешным. Под его руном, как валуны под покровом мха, вздулись мускулы. Он пригнул голову, выставил вперед острые концы крученых рогов и ринулся на человека в сером костюме.

Легким движением руки Враг отшвырнул его в сторону. Тот грохнулся о стену с противным бескостным звуком. Это выглядело неправильно с точки зрения физики, как будто Эмбер был легким, как лист, а Враг плотным, как звезда-карлик. Овен недвижимо лег на песок.

Враг стряхнул клок его шерсти с серого рукава.

— Все почему-то думают, что если боги старые, то их трудно убить. Ничего подобного. Они не сильнее нас, просто старше.

По песку зашаркали чьи-то шаги. Квентин взглянул — это уходил Бамс. Враг его не задерживал, но прочим вряд ли удастся уйти с той же легкостью.

— Да, он на моей стороне, — сказал Враг. — И Фарвел тоже, если вам интересно. И еще многие. Время овнов прошло, Филлори теперь — мой мир.

Он не хвастался, просто констатировал факт. Сволочь Бамс, сказал про себя Квентин. А я еще прикидывался, что мне нравится его паскудная куртка.

— Знаю, знаю: вы пришли сюда ради меня. Это неудивительно, я вас уже заждался — но все ли вы здесь собрались? Шутки плохи, знаете ли; у вас нет никаких шансов. — Взяв свою ветку двумя пальцами, он отвел ее прочь, точно солнечные очки снял. — Это мне больше не понадобится, хотя я уже привык.

Квентин сморщился, но вместо страшной личины увидел физиономию страхового агента: круглую, с мягким подбородком, почти мальчишескую.

— Не узнаёте, нет? — Враг взял с постамента корону и водрузил на свои седеющие виски.

— Господи, — ахнул Квентин. — Мартин Четуин.

— Собственной персоной, — весело подтвердил Враг. — И как я вырос с тех пор!

— Не понимаю, — дрожащим голосом произнесла Элис. — Как вы можете быть Мартином Четуином?

— Как же так? Разве вы пришли не поэтому? — Он вглядывался в их лица. Вся компания застыла на месте, но это был не магический столбняк, а обычный, вызванный страхом. — Что ж, — нахмурился Враг, — вряд ли это имеет значение. Но я полагал, что все дело в этом, и даже немного обижен.

Он скорчил рожицу грустного клоуна. Странно было видеть немолодого уже человека с ужимками английского школьника. Да, это безусловно Мартин, притом нисколько не выросший. В нем не чувствуется ни пола, ни возраста, как будто он перестал взрослеть в тот самый момент, как убежал в лес.

— Что же с тобой случилось? — спросил Квентин.