Книга Страсти по Веласкесу - Валентина Демьянова

— Похоже на то, — согласилась я, аккуратно водружая на тумбочку футляр с картиной.

Щелкнул один запор, потом другой, и вот уже «Христос» у меня в руках.

Развернув полотно в его сторону, чтобы Гере было хорошо видно, я, с трудом выталкивая из себя слова, сказала:

— Посмотри внимательно. Это картина Веласкеса «Христос в терновом венце». Мне поручили ее найти, и я нашла.

На лице Герасима не дрогнул ни один мускул, только глаза широко распахнулись. Целую минуту, показавшуюся мне вечностью, он молча смотрел на меня, потом медленно, словно нехотя, перевел взгляд на картину. Гера разглядывал ее долго и пристально, будто хотел увидеть или понять нечто, очень для себя важное. Когда молчать уже не стало сил, я тихо спросила:

— Нравится?

Гера еще некоторое время смотрел на картину, потом так же тихо ответил:

— Нет.

— Что так? Ведь это шедевр. Мировой уровень.

— Я не искусствовед, я компьютерщик и в живописи ничего не понимаю. Может, это и классно, но мне не нравится.

— Жаль. Я столько сил потратила, добывая ее, а она тебе не приглянулась, — пробормотала я.

— Я тут при чем? — окрысился он.

Рассуждая на тему, кто тут при чем, а кто нет, желания не было. Слишком скользкой она была и слишком далеко могла нас завести. Поэтому я пропустила вопрос мимо ушей и без лишних слов протянула ему полотно. Гера этого не ожидал и в испуге вжался в подушки.

— Забирай. Ты хотел получить эту картину, я ее для тебя раздобыла. А нравится она тебе или не нравится — вопрос второй. Потом разберешься… — Твердо сказала я.

— С ума сошла? — прошептал он побелевшими губами.

Я через силу усмехнулась:

— Не надейся. Нахожусь в здравом уме и твердой памяти. Забирай картину, и мы в расчете. Те десять тысяч, что я уже получила, вполне покрывают все расходы.

Герасим рывком поднялся с подушек и, подавшись вперед, прошипел мне прямо в лицо:

— Что ты несешь? Какие десять тысяч? Какая, к черту, картина? На фига она мне?

— Понятия не имею, зачем она тебе понадобилась. Но ты ее заказал, значит, теперь забирай. Я ее у себя держать не хочу.

— Анна, что ты городишь? Какой заказ? Вспомни, я об этой картине от тебя узнал.

— Я тоже так думала. До тех пор, пока не влезла в твой компьютер и не прочитала переписку. Ты забыл выйти из Интернета, убегая на ту встречу. Сейчас, конечно, ты этого не вспомнишь, слишком много событий произошло, но ты просто поверь мне на слово.

Герасим сжал кулаки так, что побелели костяшки, и, мерно колотя по одеялу в такт словам, он заговорил:

— Я тебе не верю. На слово. Мой комп действительно был включен. Ты действительно читала письма. Там действительно было что читать. У меня огромное число друзей и клиентов, и со всеми я переписываюсь. Ты действительно что-то там откопала и, будучи непроходимой дурой, из невинных фактов сделала далеко идущие выводы.

— Невинные факты? Выходит, текст «Поручаю найти картину Веласкеса «Христос в терновом венце», незаконно изъятую в 1924 г. у княгини Екатерины Павловны Щербацкой. В расходах не лимитирую, в случае успеха гарантирую очень щедрое вознаграждение», который я обнаружила в твоем компьютере, ничего не означает? А может, скажешь, его там вообще не было?

— Конечно, был! Ты же сама принесла мне дискету. Забыла?

— Отчего же? Помню. Только я принесла тебе дискету, а этот текст был набран тобой! Сечешь разницу? Но если тебе этого мало, там были и другие сообщения. Как тебе понравится вот такое? «Поторопите исполнителя с выполнением заказа. Сроки поджимают, времени становится совсем мало». На это что скажешь?

Герасим только выразительно покрутил пальцем у виска.

— Тебя и это не впечатляет? Отлично! Вот тебе еще одно: «В свете нашей предварительной договоренности прошу ускорить поиск подходящего специалиста. Напоминаю, задача очень и очень непростая, поэтому тот, кто будет ею заниматься, должен быть профессионалом высокого класса. На оплате не экономьте, деньги в данном случае роли не играют».

— Тут есть прямое указание на тебя и эту чертову картину? — спросил Герасим.

— По отдельности каждое выглядит невинно, но взятые вместе…

— До этого могла додуматься только ты! И знаешь почему? Потому, что ты законченная эгоистка! Ты повернула на самой себе. Тебе кажется, что весь мир вращается исключительно вокруг твой персоны. А тебе не приходило в голову, что в этих записках речь может идти о моей собственной работе? У меня есть ведь фирма, пусть и небольшая, но с хорошей репутацией и солидными клиентами. Мои ребята — классные специалисты, и очень часто мы выполняем сложные и даже щекотливые задания. Не подумала об этом? Нет? Я так и знал! Тебе ведь ни до кого нет дела, кроме себя.

Все, что он сейчас с такой яростью бросал мне в лицо, было неправдой и оттого задевало особенно больно. В какой-то момент я уже не смогла себя сдерживать и, забыв, где нахожусь, закричала во весь голос:

— Ты порешь чушь! Дело не в моем эгоизме, а в твоем предательстве! И не смотри на меня так! Все так и есть! Мы с тобой дружили, а ты меня предал. Помимо моей воли ты втянул меня в темную историю, а теперь не хочешь в этом сознаться. Ты трусишь и потому отпираешься. Ну и черт с тобой! Пусть это будет на твоей совести. Картину я тебе нашла, деньги отработала, и мы в расчете. Веласкеса оставляю тебе.

В запале я бы наговорила еще много чего, но тут за моей спиной открылась дверь и начальственный голос требовательно спросил:

— Что здесь происходит?

— Скажите ей, чтобы ушла, — простонал Герасим, без сил откидываясь на подушки.

— Немедленно покиньте палату, — приказал доктор и строго указал пальцем на дверь.

— Не нервничайте. Уже ухожу, — огрызнулась я и, осторожно прислонив картину к тумбочке, пошла к выходу.

— Ненормальная! Забирай эту мазню с собой! Оставишь — изрежу на лоскуты! — донеслось с кровати.

Этого я допустить не могла. Веласкес был гением, и, каково бы ни было мое собственное отношение к картине, допустить, чтобы зарвавшийся лгун изрезал его шедевр, я не могла. Не глядя по сторонам, я быстро вернулась и забрала «Христа в терновом венце».

— Ты в своем уме? Потратила столько времени и сил, нашла картину, а теперь несешь невесть что. Ты, часом, не заболела? — сердито гудела Даша, нависая надо мной, подобно могучему утесу.

— Я абсолютно здорова. Говорю тебе, мне нужно как можно скорее избавиться от этой картины. Она приносит несчастье, — огрызнулась я и демонстративно пересела на другой стул, подальше от подруги.

Честно говоря, я была на нее обижена. Поездка в больницу закончилась ссорой с Герой, и настроение от этого у меня было препаршивейшее. Срочно нуждаясь в утешении, я принеслась к Дарье в надежде выплакаться у нее на груди. А она вместо слов утешения вдруг начала наставлять меня на путь истинный.