Книга Завтра утром - Лайза Джексон

— Сейчас у меня надежные запоры.

— Это ничего не гарантирует.

— Ты хочешь меня напугать.

— Да, черт возьми, хочу.

— Ладно. Тебе удалось. Но я остаюсь. В своем доме. — Она посмотрела на пальцы, все еще сжимавшие ее рукав. — Так как, Рид? Ты идешь или нет?

Они были вместе. С часовой башни соседней церкви Супергерой, настроив бинокль, увидел, как Рид вышел из машины и повел Никки Жилетт и эту глупую шавку по лестнице.

Интересно, подумал Супергерой, останется ли коп на ночь.

Может, они уже любовники?

Он видел, как между ними пробегают искры, и знал, что они обязательно переспят, это лишь вопрос времени, но все равно это его раздражало.

Никки Жилетт — просто очередная шлюшка. Как все остальные. Он ощутил зависть и даже ревность к Риду, который был с ней. Но продолжаться этому недолго. Неважно, насколько далеко у них зашло, скоро все кончится. Уж он-то проследит. Держа одной рукой бинокль, другой он залез в карман, под толстый пакет, который собирался отправить, и нащупал комочек ткани. В одиночестве стоя на часовой башне, он поглаживал шелковые трусики, которые взял у нее из шкафа, — трусики Никки. Он редко позволял себе такую роскошь — вынуть свои сокровища из стола, но сегодня решил, что это необходимо. Гладкий шелк и кружева доставляли его грубым пальцам райское удовольствие, и он облизал губы, когда похоть переполнила его. Все зудело от желания трахнуть ее, бросить на кровать, а еще лучше в гроб, снова и снова овладевать ею. Ее протестующие вопли сменятся стонами наслаждения, она будет умолять не только пощадить ее жизнь, но и входить в нее снова и снова. Мысленным взором он представил ее под собой — потную, извивающуюся, молящую.

Он гладил ее трусики, и его член от предвкушения стал твердым, как шомпол. На лбу выступил пот, бинокль в руке стал влажным.

Через мощные линзы он видел, как Рид взял у нее из рук ключи, отпер дверь, осторожно распахнул ее и нащупал выключатель.

Они не знали, что за ними следят. Даже в бинокль было трудно что-то разглядеть; на террасе было темно, башня освещалась плохо, но все же он заметил интимный жест Рида. Проверив квартиру, коп положил руку на спину Никки, мягко пропустил ее вперед, придвинулся ближе и, без сомнения, прошептал, что все в порядке.

Может, Рид даже был в этом уверен.

Но он не прав.

Чертовски не прав.

Глава 26

Ему нельзя оставаться.

Никогда. Ни за что.

Но Рид не мог и уйти из квартиры Никки Жилетт. Он чувствовал, что она — мишень. Он не спас ту женщину, которую охранял в Сан-Франциско, видел, как ее убили, и ничего не сумел сделать, а теперь Гробокопатель убил Бобби Джин и ребенка.

Он не допустит, чтобы Никки разделила их участь, как бы она ни возражала. И вот он стоял в ее крохотной гостиной, чувствуя себя не в своей тарелке. Она опустила собаку на пол. Кот вскочил на барную стойку, выгнул спину датой и взирал на захватчика. Никки скинула пальто и опустила на пол у стола сумочку и ноутбук. Ее взгляд упал на автоответчик.

— Нет сообщений. — Ее голос сорвался, и внезапно она почувствовала такую усталость, что еле устояла на ногах. — Симона не перезвонила. — Она стукнула кулаком по крышке стола. — Черт побери, Рид, она у него! — прошептала она. Кулак сжался так сильно, что стали видны вены на тыльной стороне ладони. — Сейчас она в руках этого ублюдка.

— Не думай об этом. Ее взгляд обжег его.

— А как я могу думать о чем-то еще?

— Не знаю, но попробуй.

— Я пробовала. Но это невозможно. — Она заломила пальцы и громко вздохнула. — Как ты думаешь, что он с ней сделал? Как он ее обманул? Даже если он притворился мною, разве она не поняла? Где он поймал ее? На стоянке? Когда она вышла из ресторана?

— Не надо, — предупредил он.

— Я не могу остановиться. — Она запустила пальцы в лохмы, которые падали ей на глаза. — Я вижу ее. В гробу. Как она очнулась. Пытается выбраться.

Он не выдержал. Пересек пространство между ними и обнял ее.

— Тихо, — прошептал он ей на ухо. — Не мучай себя. Не помогает.

— Но я чувствую себя такой виноватой.

— Борись с этим. Приди в себя. Это единственный шанс ей помочь. Может, ты… примешь ванну… пойдешь спать… как-то расслабишься, — предложил он, чувствуя ее напряжение. — Тебе надо поспать. Утро вечера мудренее. Для нас обоих.

— Ты остаешься?

— Ну, если ты меня не выкинешь на улицу.

Она фыркнула. Почти смешок. Словно эта картина показалась ей забавной.

— Тогда я устроюсь в машине.

— Там холодно. Он пожал плечами:

— Да не так уж. Я жил в Сан-Франциско. Ты не забыла?

— Помню. — Она откинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза, хотя он по-прежнему обнимал ее. Они были близко. Слишком близко. Сквозь одежду соприкасались их бедра. — Думаю, не обязательно спускаться к «кадиллаку».

— Спасибо.

Изучая его, словно впервые видя, она добавила:

— Я постараюсь воспользоваться твоим советом и… подумаю, что можно сделать для Симоны. Постараюсь не дергаться и не строить из себя истеричку.

— Это все, чего я прошу.

Она скептически подняла бровь.

— Ну, ты можешь просить гораздо большего. — Она была так близко, что он разглядел у нее на носу едва заметные веснушки и увидел, как на ее лице сменяются чувства, как она пытается взять себя в руки.

— И это будет ошибкой.

— Разумеется. — Но она не отодвинулась. Ее нижняя губа подрагивала, и вдруг ему захотелось ее поцеловать. Крепко. Чтобы отвлечь от боли этой ночи.

Зачем? Не надо, Рид, не открывай дверь, которую потом не сможешь закрыть…

— Давай просто…

— Да, давай…

— Оставим все как есть, — закончил он, хотя от ее близости кровь быстрее бежала в жилах, участился пульс; он страстно желал целовать ее, гладить, сжимать в объятиях.

— И сосредоточимся на том, что нам нужно делать, — добавила она, хотя ему показалось, что он услышал в ее голосе нотку разочарования.

— Да, сосредоточиться. — Он посмотрел ей в глаза и уловил в них намек на желание. Или отчаяние. Сейчас нетрудно было бы заняться с ней любовью, совсем нетрудно. И он знал, что после всех тревог, чтобы почувствовать себя уютнее, она отдастся ему. Запросто. Даже охотно. Но утром, на рассвете, все изменится. — Сосредоточиться, — повторил он, проклиная себя за похотливые мысли. Женщины всегда были его слабостью. И, наверное, всегда будут. Но он не хотел совершать очередную ошибку. Только не с этой женщиной. — Сосредоточиться — это правильно. — Он поцеловал ее в макушку и отпустил.