Книга Елена Рубинштейн. Женщина, сотворившая красоту - Мишель Фитусси

В Австралии Патрик с удивлением убедился в том, что его покровительницу повсюду: в Мельбурне, Сиднее, Аделаиде — встречают как национальную героиню, с исступленным восторгом.

Тем не менее заехать в Колерейн Мадам отказалась наотрез:

— Я там голодала, мерзла, жила в ужасной каморке, работала по двадцать часов каждый день без выходных. Если бы мне предложили начать все сначала, я бы лучше повесилась.

Они вернулись в Европу. В Париже мадемуазель Шанель предложила Елене отправиться вместе с ней в Швейцарию, где она ее научит, как нужно отдыхать.

— Но я не желаю этому учиться! — возмутилась Мадам.

Пробыв всего несколько дней в Нью-Йорке, она улетела в Израиль. Три года назад она уже побывала там у своей племянницы Рахили, сестры Малы и Оскара, которая жила в кибуце Неве-Итан в долине Бейт-Шеан неподалеку от границы с Иорданией.

Поехать туда Елену уговорила Мала. Они с мужем, Виктором Силсоном, не раз навещали Рахиль и пришли в восторг от увиденного. Мадам вполне разделила их чувства. Народ Израиля восхитил ее мужеством, энтузиазмом, самоотверженностью. Она всегда любила первооткрывателей. Племянница заразила Елену своим воодушевлением.

Прощаясь с Рахилью, Мадам пообещала, что непременно вернется. Она исполнила обещание, но на этот раз приехала с официальным визитом. Госпожа Вейсман, вдова первого президента Израиля, за завтраком спросила, как лучше ухаживать за лицом. Елена в ответ на подобный вопрос повторяла всем всегда одно и то же:

— У вас слишком сухая кожа.

И в отношении пожилых дам была абсолютно права.

Премьер-министр Давид Бен-Гурион устроил торжественный прием в честь мадам Рубинштейн. Там она познакомилась с Голдой Меир, министром иностранных дел. Беседуя с ней, Мадам держалась скованно и настороженно. Она не привыкла общаться с женщинами, занимавшими такое высокое положение. Елена соглашалась построить в Израиле парфюмерную фабрику при условии, что юное государство тоже пойдет ей навстречу. Пусть в Тель-Авиве откроют музей современного искусства имени Елены Рубинштейн, и тогда она охотно передаст ему немалую часть своей коллекции живописи. Мадам выделяла на это 250 тысяч долларов, хотя строительство по ее проекту требовало гораздо больших вложений.

Музей, открывшийся в январе 1959 года, ее разочаровал. Ей не понравилась его архитектура, она считала, что он недостаточно величественный и к тому же недостоин носить ее имя, коль скоро является не самостоятельным зданием, а частью обширного комплекса. С досады Мадам не стала отдавать ему половину коллекции, подарила лишь несколько картин. Зато музею досталось двадцать тысяч крошечных кукольных интерьеров, бережно собранных за полвека, и множество маленьких кукол в костюмах разных эпох. Косметическая фабрика фирмы была построена в Израиле три года спустя, в 1962-м.

Летом 1959 года Елена отправилась на самолете в Москву на международную выставку. С ней поехали Мала, Ческа, Патрик и медсестра, сопровождавшая с некоторых пор Мадам повсюду. Мадам Рубинштейн исполнилось восемьдесят семь лет, ее здоровье оставляло желать лучшего, и в любой момент могла потребоваться квалифицированная медицинская помощь.

В прошлый раз Елена побывала в Советском Союзе в 1936 году во время сталинских репрессий. С тех пор торговые отношения между Западом и Востоком начали понемногу налаживаться. Советское Министерство иностранных дел пригласило ее представлять на выставке американскую косметическую продукцию. Мадам никогда не интересовалась политикой — лишь для своего любимца генерала де Голля делала исключение, — однако она сразу признала целесообразным выход фирмы на столь обширный рынок. Особенно ее подстегнула мысль о том, что она здесь окажется первой и застолбит территорию, пока ее конкуренты не вступили в борьбу. Она не пожалела ста тысяч долларов на строительство павильона фирмы Рубинштейн и на выпуск великолепных рекламных брошюр на русском языке. Открытие выставки состоялось в Сокольниках, на нем присутствовали главы государств Ричард Никсон и Никита Хрущев, что свидетельствует о значительности события.

Тюбик губной помады служил для Мадам пропуском в любую гостиницу, в любой ресторан. Других объяснений не требовалось. Престиж косметики преодолевал границы, ликвидировал все препятствия. У Елены был и еще один козырь в рукаве: князь некогда научил ее говорить несколько фраз по-русски. Это очень ей пригодилось. Каждое утро она приезжала к открытию выставки и самолично рекламировала продукцию фирмы как в дни своей юности в Австралии, а когда приходило время подняться на трибуну и заседать вместе с официальными лицами, Мала сменяла ее.

Чиновники не одобряли активности Мадам, зато простые люди валом валили в павильон Рубинштейн. Он не пустовал ни минуты. Все советские женщины, молодые и старые, красивые и не очень, стосковались по косметике за годы «железного занавеса», нуждались в помощи и совете, жадно расхватывали образцы помады и духов. Мадам им вполне сочувствовала и трудилась не щадя сил.

Несмотря на столь плотный график в Москве, она вернулась в Нью-Йорк бодрая духом и телом. Патрик, еле живой от усталости, спросил у нее с завистью и досадой:

— Куда вы все время спешите? За чем гонитесь? Неужели это так необходимо для процветания фирмы?

— Это необходимо мне! Я и есть моя фирма. К тому же, — тут Мадам подавила вздох, — иначе мне не выжить.

Жизнь коротка

а, она постоянно боролась за жизнь.

Два раза в год прилетала из Америки в Европу вместе с врачом, медсестрой и Патриком, без которого не могла обойтись. В Париже не пропустила ни одного из зимних и летних показов новых коллекций ведущих модельеров. Ее интерес к моде не ослабевал. В январе 1962 года в салоне на улице Спонтини Мадам приветствовала дебют Ива Сен-Лорана, как некогда поощряла и поддерживала Шанель, Пуаре, Баленсиагу, Диора, Скьяпарелли и многих других. У Сен-Лорана она сразу купила строгий костюм из чесучи, муслиновое платье, вышитую блузу и длинное пальто, которое потом обменяла на вечерний наряд.

В архиве Дома моды бережно хранятся записи всех заказов со дня его открытия; там зафиксировано, что Мадам — одна из самых первых покупательниц. Друг и компаньон Сен-Лорана Пьер Берже утверждает, будто в день первого показа манекенщицы пользовались косметикой фирмы Рубинштейн. Мадам даже собиралась выпускать духи совместно с молодым модельером, но договор так и не был подписан: сотрудники Елены воспротивились. Пьер Берже не припомнит почему.

Он встречал Мадам у Мари-Луизы Буске за несколько лет до открытия Дома моды и поныне восхищается ею: «Ни у кого не замечал такого умного, проницательного взгляда. Какая осанка, какие изысканные манеры! Она была истинной леди. Ее богатство не бросалось в глаза, превыше всего она ценила искусство».

Патрик исправно сообщал журналистам обо всех перемещениях Мадам. Куда бы она ни пришла — на вернисаж, модный показ, коктейль, премьеру, — везде к ней тянулись микрофоны и объективы камер. На пороге девяностолетия к Елене пришло всеобщее признание, необходимое ей как воздух.