Книга Я люблю время - О'Санчес

– Ох ты и жмот, – Филарет даже поморщился от негодования, он подошел, протянул руку в сейф, подцепил наугад еще одну пачку – оказалась с двухсотъевровыми бумажками, и бросил ее в кейс, к остальным деньгам. Поколебался, вытащил еще одну – пятисотенные евро… – Вот теперь нормально. Закрывай и пошли.

– Чур, я кейс закрываю, а ты сейф! Чтобы по справедливости!

– Гм… Ты хочешь, чтобы я тебя опять идиотом назвал? Хорошо: ты идиот, хотя я не понимаю – зачем? – Филарет толкнул дверцу сейфа и она, тяжелая как танк, послушно двинулась вперед, бесшумно стала на место и с легким щелчком замерла.

Затем оба, Филарет впереди, Велимир следом – задержался, чтобы поднять телефон с полу и водрузить обратно на стол, – вышли из кабинета.

– Илона, слышишь меня?

– Да, я слышу.

– Через минуту ты вернешься к своим основным обязанностям. Кстати говоря, тебе надо будет сразу же поспешить в зал, там, благодаря стараниям одного злопамятного брокера, возникли организационные и медицинские проблемы.

В зале наблюдалась умеренная кутерьма, но без попыток вовлечь в нее Велимира и Филарета, их попросту никто не видел, не воспринимал как присутствующих.

– Что поделаешь, даже товарищу Сталину не удалось отменить 5-е марта. Сколько народу! Врачи я понимаю, с ними комплексный договор, но откуда менты подсуетились взяться? Или это мы забыли обо всем, и о времени, в том числе, при виде денег? Да нет, буквально пять минут прошло, даже меньше…

– Вот зачем ты настучал на меня Илонке, я всего лишь понос наслал, а поскользнулся на нем и поимел все последующее – он только и исключительно по твоей вине.

– Какая разница? Так он хоть жив будет, а уж ты бы его наверняка…

– Откуда тебе знать, босс? Прошу прощения, бывший босс. В паралике и немым до конца дней тоже, знаешь ли, не сладко…

– Значит, тогда ему обманывать нас не стоило. Кстати, впервые слышу насчет немоты, я не насылал. – Филарет покосился на компаньона и жестом попросил того идти впереди. Велимир спорить не стал и немедленно перестроился, продолжая говорить на ходу и вполоборота:

– Да? Ну, может быть, и я по рассеянности… Поскольку такого оперного баса, как у тебя, потенциально драгоценного для общества и искусства, у нашего Игоряныча не наблюдалось, я решил, что ему обидно будет обладать речью при остальной неподвижности в целом. Кроме того, речь, по крайней мере, морзянкой, по типу господина Нуартье, к нему вернется постепенно, однако рассказать о своем последнем в жизни совещании он никак не сумеет. Вот-вот ему будет, вот уже понял, как объяснить про нас с тобой, ан в последний момент – ни фига. Эти сизифовы попытки помогут ему отвлечься от грустных мыслей, да что отвлечься – он этому остаток жизни посвятит, в перерывах между раскаянием! Ах, если бы чести предоставляли хотя бы одну вторую попытку! – Велимир, от наплыва эмоций, даже взмахнул руками, левой повыше, а правой, с тяжелым кейсом в ней, пониже. – Однако, Филарет Федотович, мы уже на свежем воздухе, богатые, свободные, как два муссона, и безработные. Что дальше?

– Муссоны – сезонные ветра, они не безработные и отнюдь не свободные… Что дальше, что дальше… Надо для начала поехать в укромное место, разделить деньги…

– Хорошо сказано, но не нравится мне, что ты так напряжен… Пазуха твоя наполнена камнями.

– Да и ты тоже. – Филарет не отводил взгляда и вообще весь был как натянутая струна – одно неосторожное движение со стороны Велимира…

– И я тоже, согласен. У меня к тебе насобирались некие вопросы по разным темам, но…

– Выкладывай, раз насобирались.

– Я же сказал: но… Проблем я накопил еще больше и к основным из них ты не относишься. Короче, гони штучку-дрючку.

– Цепочку, что ли?

– Ее. Тебе она чудится цепочкой, мне иначе… Давай ее сюда. – Филарет, по прежнему не отводя взгляда, сунул руку во внутренний карман пиджака, достал серебряный портсигар, открыл…

– Бери.

Велимир глянул и ухмыльнулся

– Это ты его что, экранировал так, серебром?

– Нет, просто взял, что под руку подвернулось, не хочу прикасаться. Вредная вещица оказалась, такого я еще не видел. Как она Светку не смяла?…

– Простая человеческая душа, ей не опасно. Ты, кстати, не рассказал о своих впечатлениях?

– Ты тоже.

– Верно, и я тоже, но это не значит, что их не было. Но нет охоты рассказывать. Беру. И прячу… Ой, пальцы мои, ногти… О-ё-ё-ё-ё… Спасибо. Держи портфель. До новых встреч в эфире. – Велимир протянул портфель так ловко, что когда Филарет перехватил его, их пальцы даже кончиками не соприкоснулись. Он беззаботно повернулся спиной к Филарету и пошел… Ему еще нужно было побродить, попрощаться с Городом, отвлечься от предстоящего…

– Погоди.

– Что еще?

– А деньги? Делиться-то будем? Или ты уже извлек свои?

– Чиво, какие деньги?… Да ну… Мою долю разделите со Светой, поровну, или по честному, как хотите. И не сверли мне затылок взглядом, ни тайным, ни явным, я тебе не цыган безмозглый и не елочка – под корешок не срубишь.

– Пока.

– Та же фигня.

Невский проспект – людное местечко. Гуляющих на нем, то есть граждан и гостей города, просто фланирующих, в поисках случайных впечатлений, совсем немного: даже простодушнейшие из иностранцев, штатники, уроженцы США, и те в считанные минуты невольно обретают на тротуарах Невского темп и деловитость аборигенов, и если бы не глуповатые улыбки на зубастых лицах – сливались бы с толпяным фоном не хуже любого коренного петербуржца. Филарет, одиноким утесом стоящий в волнах людских, тяжело вздохнул – дела впереди и не все приятные. Хотя, не так уж много их осталось в Питере, выдержать не трудно, а вот от настоящих, крутых проблем – куда укроешься? Он подошел к проезжей части, не глядя, не заботясь о конспирации и приличиях, тормознул автомобиль, так же не глядя назвал маршрут – водителем оказалась женщина, по виду бизнес-вумен… Выбор мог быть и поудачнее: женщина, естественно, не возражала и не перечила, но она совсем не знала маршрута и Филарету, вместо того, чтобы погрузиться в свои невеселые думы, пришлось прямо указывать ей дорогу, а попутно решать проблемы с гаишниками и встречными машинами. Поехал он к Свете, которая осталась дома, волноваться и ждать.

– Ура! – прыжок на шею, поджав ноги, поцелуй, второй, будто из фильма. Ах, Светка, взрослый человечек, чудо-юдо, как ты в таком большом городе, да при Арсении Игоревиче такая непосредственная сохранилась?…

– Я уже места себе не находила. А Вилечкин где?

– Вил по своим делам помчался, у него тоже накопились. Да и зачем нам сегодня Вил? Ты помнишь, что у нас сегодня выходной?

– Я-то как раз помню, я боялась, что ты забудешь. Я так переживала, вся в неизвестности, это нечто! Ты же запретил звонить на трубку. Ну что, все нормально?