Книга Улей - Сергей Фрумкин

– Думаете, незачем?

Офицер пожал плечами:

– На Земле ничего нет. Кроме исторической ценности, никакой другой эта планета не представляет. Нет полезных ископаемых, нет развитой цивилизации, нет армии, нет флота. Земля исчерпала себя.

– Вы кое-что забыли, полковник.

– Что именно, сэр?

– То, что наши друзья движутся к цели уже ТЫСЯЧУ лет.

– И?

– Чем была Земля в середине прошлого тысячелетия?

Полковник помрачнел. Видимо, он все же знал историю.

– Мантийский корабль?

– Вот именно, полковник.

– Целый корабль мантийцев? Через тысячу лет после гибели Мантии?

– Не верите?

– Не вижу достаточных фактов, – полковник указал на первые по времени событий крестики. – Первые нападения произошли почти на сто лет позже и не в солнечной системе Мантии.

– Про самые первые нападения мы можем попросту и не знать – что значили тогда один-два корабля, на фоне гибели целой цивилизации? Пусть нападения произошли позже – на подготовку корабля требовалось время. Пусть в другой системе – разумеется пиратов не могли тренировать на самой Мантии, поскольку к тому моменту планеты не существовало.

– Сэр, но это же не факты, а домыслы.

– Для вас – да. Для меня – нет. Я не догадываюсь, полковник, я чувствую!

– Как скажете, сэр. Тогда…

– Тогда готовьте правительственный галеон – мне больше нечего здесь делать.

Ему хотелось идти куда угодно, только бы не оставаться на Первом Уровне. Второй тоже не подходил. На родном Третьем шли гулянья. Тем временем, площадка лифта опускалась все ниже.

– Девятый! – сказал Дор, и Григ очнулся от размышлений.

Девятый, так Девятый. Григ вышел.

Над Уровнем чернела ночь. Темная и непроглядная. Полная тишина, и почти полная темень. Почти, потому, что даже здесь чуть фосфоресцировали края тропинок и подсвечивались административные здания, караульные помещения и границы карантинной зоны.

– Я с тобой! – сказал Дор.

Григ обернулся. Как все же все изменилось! Дор больше не казался старшим, не казался недосягаемым в своей славе – просто мужчина, просто воин, просто друг – равный – ничуть не больше.

– Ты? – задумался Григ. – Ты же смотришь на меня, как на покойника. Думаешь, это приятно?

– Да не смотрю я… – Дор сразу же вежливо отвел взгляд.

– Ты смотришь на меня с таким жалостливым восторгом, – уточнил Григ. – Словно я вызвался на смерть, чтобы спасти весь «Улей». А я…

– А разве это не так, Григ?! – с жаром пророкотал Дор. – Ты и прославишь весь «Улей»! Мы все станем лучше, потому, что среди нас был ты! Ты только-только стал Первым! Ты завоевал высшую власть, высшее достоинство! И сразу же от всего отказался, чтобы очистить имя от подозрений в алчности и карьеризме! Чтобы подтвердить смертью, что настоящему воину не нужно другой награды, кроме славы! Ты бог, Григ! Я горжусь, что я Брат, потому, что ты – Брат!

«Вот, значит, как Дор все понял. Неужели так же подумают остальные? Но только не Отец… Хотя, какая разница, кто, что подумает?»

– Останься, Дор. Я хочу побыть один.

Закон «Улья» ничего не говорил о запрете на ночные прогулки. Однако существовали правила поведения для жителей каждого Уровня, для каждого военного подразделения, для каждого звания и каждой должности. Ходить ночью не рекомендовалось по нескольким причинам: во-первых: патрули, отвечавшие за безопасность спящих, встречали ночных «сов» мягко сказать неприветливо; во вторых: нарушение режима могли истолковать, как нежелание выполнять общепринятые нормы поведения. В итоге – гуляя ночью, можно было нарваться на неприятности. На Третьем Уровне с ночной вахтой еще можно было договориться. На Четвертом – уже едва ли. На Пятом – никто попросту не стал бы слушать… Стоит ли говорить, что по Девятому ночью не бродил никто?

Никто, кроме Грига. Потому, что Григ именно бродил. Бродил без цели и направления, и Девятый Уровень подходил для этого как нельзя лучше – путаница тропинок, заросли растений, в беспорядке разбросанные строения. Всему естеству Грига хотелось направить шаги к домику Линти, но его ноги упорно отказывались двигаться в сторону карантинной зоны.

То и дело на него натыкались патрули Охраны. Каждый раз они встречали нарушителя криками «стоять!», включали аварийное освещение, готовились стрелять из своих «плетей». Каждый раз Григ поднимал руку с браслетом, перед ним извинялись, уходили.

Через какое-то время наряды стали повторяться. Еще через какое-то – Братья попросту перестали реагировать на плетущуюся в некуда одинокую тень.

Наконец Григ все же пришел туда, куда хотел попасть с самого начала – карантинная зона встретила непроницаемой силовой стеной. Его заметили. Удивились, но приказ не оспорили.

Он быстро нашел одиноко стоящий домик особых заключенных – тем более, что того освещали прожектора сканеров. А вот войти туда сразу не решился. Бродил кругами, пока не попался на глаза Демону из охраны Линти.

– Какого черта…

Браслет прервал Тиви на полуслове.

– А, Григ. Что угодно?

Нужно было что-то ответить, и Григ указал на домик Линти:

– Мне к пленной.

– К призу и ночью?

Кто-кто, а Тиви не торопился показаться услужливым. Когда-то Григ не любил этого Старшего больше прочих. Но он набрался смелости и посмотрел Демону прямо в бегающие в застекленных прорезях шлема глаза, стараясь хоть в общих чертах повторить парализующий взгляд Отца.

– Я сказал: мне к пленной! Вопросы есть?!

Буквально кожей лица Григ ощутил, что оказался на самой-самой грани: внутри Тиви все заклокотало. Но Старший Брат даже не командовал охраной, он даже не имел права голоса. У него хватило ума, чтобы совладать с собою:

– У центрального входа – Ронг, спроси его.

Ронг же не стал спорить и пропустил без лишних вопросов.

Силовые стены исчезали впереди и вновь оживали за его спиной. Первый раз в жизни Григ миновал веранду и вошел внутрь тюремных апартаментов.

На самом деле квартира ничем не напомнила тюремную. Вполне заурядное помещение, даже на Третьем Уровне попадались похуже. Во всяком случае: две комнаты с большими мягкими ложами; большая ванная комната; посредине – вполне нормальный небольшой бассейн.

Линти лежала в одной из комнат, раскинувшись на все ложе. Когда-то совсем недавно она не могла понять, зачем люди спят, а теперь спала так сладко и беззаботно, что Григ даже засомневался, стоило ли ему приходить сюда и будить ее.

Разбросанные по подушке светлые локоны словно светились собственным светом. Обрамленное золотом спящее личико излучало успокоение, причем настолько сильно и явно, что даже истерзанный изнутри Григ почувствовал себя лучше.