Книга Смерть на рассвете - Деон Мейер

Наконец вмешался ван Герден.

— Успокойтесь, — тихо сказал он.

— Это он!

— Знаю.

— Это он сообщил нам о его гибели!

Ван Герден оторвал Каролину от Бритса, прижал к себе.

— Я знаю.

— Двадцать лет… А лица его я никогда не забуду!

Он крепко обнимал плачущую женщину.

— Это он отнял у меня Рюперта! — Слезы градом лились из ее глаз; она выплакивала свое самое огромное горе. Ван Герден понял, что больше не выдержит. Бестер Бритс развернулся и, не говоря ни слова, зашагал прочь.

Он ничем не мог утешить Каролину де Ягер.

Около часу дня ван Герден запер дверь в своем доме, разложил на столе перед собой несколько разрозненных листков бумаги, приготовил ручку и достал из кармана бумажник. Вытертая кожа, вместо замка — гвоздик. Двести пятьдесят рандов и мелочь. Банковские карты. «Мастеркард», открытая банком «Абса» на имя В. А. Потгитера. Карточка для получения денег из банкомата на то же имя. Чеки и квитанции, выданные на прошлой неделе. Таверна «Ван Хункс», Моубрай, счет на шестьдесят пять рандов восемьдесят пять центов. Ресторан «Мексиканский чили», магазин «Пик энд Пэй» — чек на продукты (сто сорок два пятьдесят пять), слип от кредитки за услуги девушек по вызову из агентства на Двенадцатой авеню — шестьсот рандов.

Больше ничего.

Ван Герден разочарованно оглядел кучку бумажек. Не очень-то они ему помогли. Их нужно обработать. Он взял телефонный справочник, нашел номер клиентского отдела «Абсы», позвонил.

— Художественная студия «Столовая гора», — шепотом произнес он в трубку. — К нам пришел один клиент, но я не совсем уверен, что он…

— Слушаю вас, сэр.

— Клиент хочет купить картину почти за тысячу рандов. Номер его карты: 5417 9113 8919 1030, на имя В. А. Потгитера. Срок действия — до 2006 года.

— Секундочку!

Он ждал.

— Сэр, владелец карты не заявлял о пропаже.

— Какой у него адрес? Хочу убедиться.

— Сейчас… вот, сэр: Брайанстон, Вилдебест-Драйв, 177.

— Йоханнесбург?

— Да, сэр.

— Большое вам спасибо, — прошептал он и отключился.

Тоже не слишком много.

Но только вот чем занимается этот В. А. так далеко от дома? Почему болтается в южных пригородах Кейптауна? Ван Герден откинулся на спинку кресла и попытался сплести воедино сегодняшние события, добавив то, что он только что узнал.

Так много убитых. А сейчас остались только Вентер и Верготтини.

Бестер Бритс сообщил родителям Рюперта де Ягера о гибели сына. Он с самого начала замешан в этом деле. Но видимо, не до конца замешан. Иначе он знал бы все. Например, он знал бы, кто за всем стоит, кто главный герой, так сказать. Один из них перезвонит в два часа, один из них хочет встретиться и поговорить, один из них уверял, что он тут ни при чем. А второй послал четверых подручных убить его мать. Что он за человек? Какую страшную тайну скрывает? Может быть, все дело в деньгах, в огромной куче американских долларов? А может, он любой ценой хочет скрыть то, что случилось двадцать три года назад?

Схлебюс. Зачем убивать прежнего командира, если он на твоей стороне?

И если не Схлебюс за всем крылся, тогда кто? Кто?!

Время.

Бритс сказал, Схлебюса убили потому, что его снимок появился в газете. Но ведь у них почти не было времени. «Бюргер» вышел в пять или шесть часов, а им с Хоуп позвонили совсем рано. У них почти не было времени на то, чтобы убить Схлебюса, разработать план, заманить его, ван Гердена, в Хаут-Бэй, а вооруженную четверку отправить в Морнинг-Стар.

Нет, что-то не сходится.

Ван Герден посмотрел на часы. 13.12. Еще есть время до двух съездить в район Обсерватории. Придется позвонить Крошке. Он сложил в бумажник все, что там было, застегнул, положил в карман. Подошел к двери. «Хеклер-кох» стоял у стены. Он посмотрел на него. Слишком большой. Такой не спрячешь. Будет выпирать.

Он задумался.

Может…

Нет.

Как сказал Матт Яуберт Бестеру Бритсу? «Облегчи душу».

Секундные колебания, внутри все сжалось — знакомое ощущение. Ван Герден вспомнил о пистолете Z-88. Пошел в спальню, открыл шкаф, сдвинул стопку свитеров, за которыми пряталась дверца сейфа, набрал нужную комбинацию, открыл замок. Вытащил старый полицейский табельный пистолет с обоймой, вставил обойму в рукоятку, приказав себе ни о чем не думать, сунул пистолет за пояс, поверх натянул свитер, подошел к парадной двери, взял «хеклер-кох» — надо вернуть его Крошке, — открыл дверь.

— Привет, Затопек, — сказала Кара-Ан Руссо, отдергивая руку; видимо, как раз собиралась постучать. Она покосилась на пистолет-пулемет. — Ты все еще любишь меня?

50

Мы стояли над трупом первой жертвы «убийцы с красной лентой», когда Нагел вдруг сказал:

— Если кто будет путаться с моей женой, я его пристрелю. Как собаку.

Его слова не были спровоцированы ничем. Он склонился над проституткой среднего возраста и стал рассматривать красную ленту, которой она была задушена. Вдруг он выпрямился, посмотрел мне в глаза и заговорил. Адамово яблоко у него на шее ходило ходуном. А потом он снова отвернулся и принялся изучать место преступления.

Сердце у меня ушло в пятки, ладони вспотели. Я в ужасе думал: неужели он узнал? Но как? Нет, он ничего не мог узнать, мы были просто невероятно осторожны. После второго раза я подходил к дому Нагела пешком, а машину оставлял в двух кварталах, на стоянке у кафе. Я шел постоянно озираясь и сутулился, как преступник.

Я, который, несмотря на мелкие грешки самоудовлетворения и эгоизма, принял сознательное решение стремиться к цельности, жить честно и под самоконтролем. Я, кому каждое новое преступление давало стимул встать на сторону добра, бороться со злом, приручить зверя, победить чудовище, которое таится в других.

После всего, что случилось, и много позже я снова и снова воспроизводил в памяти тот миг как улику, которая была у меня в руках. Я рассматривал ее со всех сторон, пытаясь понять, почему Нагел тогда так сказал.

Изменилось ли мое отношение к нему после того, как он вернулся из Де-Ара? Мне казалось, я умело скрывал свои чувства. Мы с Нагелом по-прежнему пикировались, шутили, спорили. Все шло по-прежнему. Может быть, у меня кружилась голова? Может быть, когда я смотрел на него, в моих глазах проступало сознание вины?

А может, Нонни стала держаться с мужем по-другому? Может, он застал ее в кухне, где она готовила и тихо напевала? Может быть, она что-нибудь сказала — или не сказала ничего? А может, все дело в знаменитом инстинкте Нагела, шестом чувстве, которым он был одарен, несмотря на всю его примитивность?