Книга Ледяная кровь. Полное затмение - Андреа Жапп

— Отправляйся в свой угол, Анжелика. Если, конечно, не хочешь, чтобы я надрала тебе задницу.

Прежде чем уйти, девчушка с ужасом посмотрела на мадам де Нейра, которой начала надоедать эта ведьма. Ведьма сразу же смягчилась и заставила себя быть любезной с такой богатой посетительницей. Кошелек, который вручила ей эта женщина, был набит до отказа. Там было гораздо больше, чем платили ей окрестные вилланки, просившие избавить их от бородавки или, наоборот, наслать бородавку на лицо соперницы, молившие ее помочь зачать мальчика или же освободиться от плода так, чтобы никто ничего не заметил. Ведьма объяснила:

— Я не принадлежу к тем жалким заклинателям судьбы, которые продают свои смехотворные зелья наивным простакам, или к знахарям, утверждающим, что умеют обращаться с животами женщин и животных.

— Это успокаивает меня, — жеманно пропела мадам де Нейра. — Кстати, совсем забыла... Вы достали то, что я... хотела?

-Да.

Женщина засунула руку в свою грязную бесформенную кот-ту1 и вытащила маленький холщовый мешочек. Од соизволила встать, чтобы взять мешочек, потом снова грациозно опустилась на табурет. Из мешочка она вытащила маленькую тростинку с жемчужно-серым кольцом. Од повертела в руках тростинку, задумчиво глядя на нее. Ведьма начала оправдываться:

— Я неукоснительно следовала вашим распоряжениям. Не так-то легко было ее достать!

Пристально глядя на мадам де Нейра своими черными как смоль глазами, она прошептала:

— Несмотря на ваше роскошное платье, манеру держаться и ангельское лицо, за которым я вижу бездну, я знаю, что могу сказать вам правду. Другие не в состоянии ее понять, они даже не сумеют выдержать ее... Но мы разделяем ее, не так ли? Надо всегда платить за то, чего больше всего желаешь. Некоторые цены кажутся трусам неприемлемыми. Но не нам. Я права?

Мадам де Нейра не соизволила ответить, лишь кивнула головой в знак согласия. Ведьма продолжала таким же спокойным, почти равнодушным тоном:

— Я хотела быть выше всех. Чтобы добиться этого, мне потребовалось заключить... договор с могущественными союзниками. Могущественными, но жестокими и безжалостными...

И она своими когтями показала на утоптанную землю.

— Деньги их не интересуют, слава и благодарность — тем более. Лишь души неукротимо манят их. И я предложила им свою душу. Совершенно осознанно. Я ни о чем не жалею. Я видела, поняла, прочувствовала столько странных и сказочных вещей. Я проникла в окружающие нас тайны. Я читаю души других как открытую книгу. — Ведьма закрыла глаза, и вдруг искренняя печаль омрачила ее лицо, сделав его на мгновение менее отталкивающим. — Так вот, мадам, знайте. Души тех, кто приходит сюда, или тех, кого я встречаю на своем пути, дурно пахнут. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, ибо мои... могущественные союзники отдали предпочтение моей душе. Она была чистой. Готова спорить, что и ваша душа некогда была чистой. Раньше. Это было раньше.

Воспоминания, столько воспоминаний! Словно прилив, они затопили рассудок Од де Нейра. Она рано узнала, какой суровой бывает жизнь. Но лишь чудом эта жизнь не оставила на ней физических следов. Впрочем, люди сами создают себе судьбу. И та словно грабитель набрасывается на слабых и старается подмять их под себя. Рано осиротевшую девочку отдали на воспитание стареющему дядюшке, который быстро начал путать родственное милосердие и кровосмешение. Но мерзавец недолго пользовался прелестями племянницы. Острые боли в животе быстро уложили его в постель. Он умер после бесконечной мучительной агонии, при которой, как того требовало благочестие, присутствовала его протеже. В двенадцать лет Од осознала, что ее талант ко всему, что касалось ядов, убийств и лжи, мог сравниться лишь с ее красотой и умом. За распутным дядюшкой в мир иной, который Од считала для них лучшим, отправились тетушка, два кузена-наследника, обращавшиеся с ней с высокомерием тех, кому никогда не приходилось вести борьбу за выживание, потом сварливый больной муж.

У мадам де Нейра кружилась голова. Она предавала, обманывала, плела заговоры, убивала. Господи Ты Боже мой! В своей бесконечной мудрости признает ли Господь Бог, что лишь обстоятельства толкали ее на преступления? Разумеется, нет. Од заставила себя успокоиться, пристально глядя на плохо выделанные волчьи шкуры, свисавшие с низкого потолка. Вдруг ей в голову пришла неуместная мысль, что это была браконьерская добыча, которая могла бы стоить женщине жизни. Но неужели ведьму так боялись, что даже ее непосредственный сеньор не посмел совершить правосудие? И Од де Нейра уверовала в могущество ведьмы.

А ведьма смотрела на Од с суровым видом, ожидая ответа, который подтвердил бы, что они, несмотря на все различия, принадлежат к одной и той же породе. Од де Нейра прямо сидела на табурете. Ведьма спросила:

— Должен ли вместе с матерью умереть и ребенок?

Мадам де Нейра ответила с иронией в голосе:

— Черт возьми, нет, бедный херувим. Ведь мы же не чудовища. Тем более что наследник мужского пола нам не мешает. Как... как будут развиваться события?

— Как нельзя лучше, и я, как всегда, забуду о вашем существовании.

— Мне было бы интересно узнать некоторые подробности, — продолжала настаивать мадам де Нейра.

— Вялость, первые симптомы которой появятся вскоре после того, как приготовленный мною мешочек окажется рядом с ней, например, в ее спальне под кроватью. Как правило, это быстро приводит к желаемому эффекту. Она потеряет аппетит и будет чахнуть до тех пор, пока не умрет. — Поколебавшись несколько минут, ведьма добавила: — Тем более что такая болезнь не вызовет удивления у окружающих. Все расценят ее как проклятие дам д’Отон. Сначала первая графиня, потом мадам Аньес де Суарси, вторая супруга. Трагическая последовательность.

В мадам де Нейра проснулось любопытство, и она спросила:

— Вы были одной из тех, кто оказался причастен к смерти первой графини д’Отон и ее сына?

Ведьма бросила на Од косой взгляд и уклонилась от прямого ответа:

— Есть секреты, которыми я никогда не делюсь.

— Предусмотрительная женщина. Будет ли мадам Аньес страдать, я это хочу спросить?

— Нет, просто ее жизнь перестанет бить ключом. Вы огорчены?

Од де Нейра фыркнула:

— Да что вы такое вообразили? Я хочу избавиться от этой... несносной женщины, только и всего. Я никому не желаю страданий. По правде говоря, она меня не интересует. Мне нужно нанести весьма глубокую обиду, чтобы я захотела доставить страдания.

Только однажды Од с упоением причиняла боль, продлив последний вздох дядюшки, который подминал ее под себя, когда ему хотелось, дергал за волосы, заставляя открывать рот, хлестал по щекам, когда она противилась или плакала. Она могла бы ускорить его агонию. Но она, напротив, решила продлить ее. Все то время, когда она омывала руки старика свежей водой, вытирала лоб носовым платком, а губы — салфеткой, смоченной в яде, она наслаждалась пиршеством смерти.