Книга Мама для будущей злодейки - Хэйли Джейкобс

ту сторону порога. Иду открывать.

С видом побитой собаки Альтан с признаками недосыпа под глазами неловко улыбается.

– Доброе утро! Круассанов? – мужчина поднимает руку, демонстрируя набитый бумажный пакет.

Это гораздо больше, чем просто предложение отведать вместе хлебобулочных изделий. Я смотрю на Альтана. Он смотрит на меня. Его темные волосы взъерошены, наверное, не раз он запускал в них нервно пятерню. Одежда на нем та же, что и вчера. Ясно, домой точно не ходил. Где он вообще живет? Вряд ли с мачехой и сводным братом под одной крышей, учитывая их повышенную ядовитость.

Чувствуется, он действительно волнуется, стоя сейчас здесь, по другую сторону от разделяющего нас порога. Одно мое слово – и он уйдет. Если я закрою дверь, не попытается открыть ее силой.

Отступаю назад, приглашающе освобождая место внутри и оставляя дверь открытой. В кристально голубых глазах вспыхивает радость и облегчение. Невысказанный вслух вопрос получает ответ.

– Дядя Тан! – из кухни выбегает Печенька.

Она не останавливается и влетает прямо в руки мужчины. Я слежу внимательно, и от моего взгляда не скрывается довольное выражение лица нашего гостя, когда его покидает напряжение и волнение за самочувствие Печеньки.

– Пенни! Доброго тебя утра. Как себя чувствуешь?

Альтан без всякого труда поднимает Пенелопу на руки, и та совершенно не противится такой близости с малознакомым человеком, льнет к нему и одаривает улыбкой с замечательными ямочками.

Но несмотря на то, что мужчина внимательно слушает то, что ему рассказывает дочь, его глаза то и дело останавливаются на моем лице.

«Влюбился в тебя. Не в мать своего ребенка…» – не кстати звучат в голове вчерашние слова, сказанные бархатистым голосом.

Входим в кухню. Ставлю еще одну чашку на стол перед Альтаном. Пенелопа слезает с его коленей и опускается на свое место, где осталась на половину пустая порция завтрака на тарелке.

– На тебя, увы, гренок не осталось, – констатирую факт холоднее, чем планировала.

Мне неловко. Не знаю, как себя вести. За ночь я многое успела себе надумать и утром окончательно пришла к тому, чего я хочу, но вот…завести речь первой о таком непросто.

– Ничего, – улыбается Алтан. – Будешь булочку, Эрин? Я и булочки купил. А ты, Печенька? Специально для тебя взял немного шоколадных печенек. Или тебе ванильные больше нравятся?

– Мне любые по душе, – кивает Пенелопа, быстро сцапав угощение и захрустев, пока я не успела ее остановить. Мое отношение к сахару ей известно прекрасно.

Щурюсь на Альтана. Тот отпивает из кружки как ни в чем не бывало. Ему дисциплина со сладостями в этом доме тоже не секрет.

Когда после завтрака довольная тем, что откуда-то из-за пазухи господин Легранд вытащил розовый рюкзачок с сидящими там Джеком и выигранным вчера слоном-единорогом, Пенелопа располагается в своей спальне и погружается в игру, мы с ее новоявленным отцом снова, прямо дежавю, располагаемся в гостиной на тех же местах, что и прошлым вечером.

Альтан вытаскивает из кармана брюк вещицу, похожую на секундомер или часы на цепочке, и кладет на кофейный столик.

– Анна Шервуд. На этом артефакте ее голос. Та вчерашняя троица…о них не переживай. Пока что они у меня в подвале. Если отдать их правосудию, то и эта женщина, и все, что вас связывает, подвергнется огласке. Я могу разобраться с ними по-другому, тихо и без властей. Со всеми ними, Эрин. Но я уважаю твой выбор. Тебе решать.

Скорость и внимание к деталям, заслуживающие репутацию Мидаса, хозяина гильдии, торгующей информацией и имеющей в распоряжении наемницу госпожу Тень.

Выдыхаю, разглядывая поблескивающий на солнце круглый артефакт в металлической рамке. У него есть циферблат и несколько кнопок по канту, но они предназначены явно не для того, чтобы перевести стрелки.

У меня два варианта. Альтан ясно дает понять, что безнаказанными эти люди не останутся, даже если попрошу. Оно и понятно, пострадала никто иной, как его дочь.

– Правосудие… – говорю, прокашлявшись. – Пусть с ними разбирается суд и следствие. Не хочу, чтобы ты марал руки. Мне все равно, что будут говорить люди. Это дела давно уже минувших дней, да и не настолько я известна, чтобы сплетни гуляли по всей столице.

– Переживаешь за меня?

На лице мужчины явное удивление вперемешку с неверием и радостью, тон голоса шутливый.

Отвожу взгляд, но краснеющие щеки, увы, не спрятать. Нужно быть честной. Быть смелой и уверенной. Я ведь уже все для себя решила.

– Да, – отвечаю серьезно, не в силах поднять глаз от сжатых напряженно на коленях пальцев. – Переживаю. Ты для меня не просто отец моей дочери. Сам же слышал, что я призналась первая…тогда, в кафе, когда еще ничего не знала и не догадывалась. Ты мне дорог, мне важны твои чувства, я волнуюсь и хочу ценить…

Договорить мне не дают жадно примкнувшие к губам чужие губы. Настойчивые, нежные и чувственные.

47

Когда мужчина отстраняется, я удивленно моргаю. Поцелуй был не долгим, но и коротким не оказался. Альтан довольно улыбается и облизывается как наевшийся сметаны черный кот с нахальным взглядом.

– Ты…– не успеваю возмутится, поскольку он вдруг берет меня за руку и ее к свой щеке, ластясь к ней уж совсем как настоящий представитель семейства кошачьих.

– Не волнуйся за меня. Мне это, безусловно, очень нравится и льстит, но не нужно, Эрин. Я мужчина, маг и отец. Это раньше мне было плевать практически на все, что происходило вокруг. Я закрывал глаза и позволял окружающим делать то, что им хочется, молча сносил насмешки и ненависть родных. Забавлялся в душе, наблюдая за потугами мачехи и кипящим от злости братом. Знаешь, Блэйн дал мне отмашку, что, если я без улик разберусь со своими домашними, он меня прикроет, сведет до минимума формальности следствия и поспособствует в кратчайшие сроки передачи титула… но мне не хотелось опускаться до уровня этой женщины и плести интриги, поскольку подобное бы значило, что меня волнует их существование, что меня гнетет тот факт, что следующим эрцгерцогом Легранд станет плод измены моего папаши. Это не так, потому что злоба и гнев означали бы какие-то чувства по отношению к этим людям, но именно безразличие и равнодушие на самом деле противоположность любви и заботы, отнюдь не ненависть.

Альтан прикрывает глаза, прижимая мою ладонь к своей щеке и потом к губам, запечатывая на внутренней стороне