Книга Обреченные обжечься - Anne Dar

Мне нельзя было пить, я была за рулём, но, в итоге, в пять утра не выдержала и направилась к бару вместе с Пандорой, нуждающейся в дозаправке. Повторив заказ для своей старушки, я заказала себе двойной виски и уселась за барную стойку. Недолго думая, Пандора села рядом со мной.

– Видишь, как эти двое ощущают друг друга? – Пандора то ли ухмыльнулась, то ли просто хмыкнула, но я сразу поняла, о ком она говорит и что имеет ввиду. Нас было девять человек и мы сидели за столом на десять персон, но биополя именно этих двух пересекались так, что страшно было находиться рядом.

Подумав об этом, я замерла. Я всё ещё то ли не хотела, то ли не могла поверить в Неё, но ведь было как минимум два человека, которые чувствовали наверняка.

В течении их первой встречи отец, как и Хьюи, смотрел на Неё с подозрением, которое остальные воспринимали как реакцию на живое отражение Стеллы, но на самом деле он просто с самого начала чувствовал. Хьюи почувствовал это сразу, как только Её увидел, но отец не переставал чувствовать ни-ког-да.

Он чувствовал её жизнь на расстоянии!.. Он знал!.. Всё это время он говорил мне о своём знании того, что моя мать жива, о том, что он чувствует её жизнь!..

Как и остальные, я сочла его речи за признак первой стадии помешательства, но это безумство не прогрессировало – оно было неизменно. Неизменно он твердил мне о том, что он знает, что моя мать где-то жива, что где-то бьётся Её сердце.

Однако я всё ещё не спешила промывать свой слух борной кислотой – слишком сильной рисковала оказаться для меня боль в случае разочарования (на сей раз даже убить сможет). Вместо этого я сделала глоток ледяного виски. А затем ещё один и ещё один, и ещё… А затем наступило утро.

Жаль, что к его наступлению я так и не успела напиться.

В девять ноль пять Пандора заплетающимся языком озвучила восьми обездвиженным от волнения людям, стоящим на третьем этаже пустого коридора медицинской лаборатории, результат ДНК-теста. Он уничтожал и воскрешал одновременно:

…У Джека больше никогда не будет матери… А у меня тёти…

…Зато тётя теперь будет у него… А у меня… Будет мать…

Глава 55.

Вопрос: “Почему?”, – меня больше не мучал. С учётом того, что всё это время это была не Белла, а моя… Мать… Всё становилось на свои места.

Родимое пятно не помогло нам с установлением личности в самом начале, во время похорон, потому что рёбра погибшей в автокатастрофе были сломаны, а кожа на них с обеих сторон стерта в кровавое месиво, в котором невозможно было различить никаких родимых пятен.

Так и прожили десять лет, десять месяцев и шесть дней в неведении, и прожили бы больше, возможно целую жизнь, если бы не борьба моей… Матери.

Я с ней не поговорила. Предоставив эту возможность счастливчикам, я наблюдала за теми, кому повезло меньше, если подобное вообще можно назвать “везением” или “невезением”. Говард, прислонившись спиной к стене, тяжело дыша сполз на пол, а Джек крепко обнимал Еву, чтобы она не видела его слёз, вызванных болью в центре его грудной клетки. Мне отлично была известна эта боль. Но она была в прошлом. Теперь мою душу выворачивало наизнанку от чувства вины.

До дома меня довезли Руперт с Пени. Я определённо была пьяна и определённо недостаточно. И всё же я не помню, как оказалась в своей комнате, как разделась до гола и как очутилась под одеялом.

Я отключилась.

Спустя пять часов меня стошнило в ванной комнате. Дело было не в дешёвом виски из “Вашей реальности”, дело было в отраве, уязвляющей меня изнутри.

Я вспоминала. Вспышки-вспышки-вспышки… Сидящий на переднем сиденье Джереми удивлённо смотрит на Неё и неожиданно задаёт один-единственный вопрос: “Ты?!”. Она отвечает ему: “Тихо, это секрет”, – и заговорчески смотрит на меня через зеркало заднего вида. “Что?”, – спрашиваю я, но не получаю ответа. Хьюи тоже вдруг что-то понимает, но не говорит мне. Очевидно, что после комы он забыл об этом… Я же тогда не стала допытываться, решив, что мне все всё расскажут сами, но они не успели… Или не захотели?

…Столкновение-осколки-боль-крик-осознание-боль-кровь-боль-кровь-кровь-кровь… На меня стекала Её кровь!!!

Джереми узнал о Её тайне первым, Хьюи вторым, я же впервые за всю свою жизнь не распознала в Ней Её.

…Я должна была догадаться!.. Должна была знать!.. Но мне словно нарочно никто ничего не сказал! Будто если бы и я тоже узнала эту тайну, я бы вместе с ними не пережила тот день…

…Все знали, кроме меня!!! Кроме той, которая должна была знать, чтобы спасти отца, Энтони, Мишу, Айрис, себя!!!.. Иначе зачем я выжила?!..

Держась за живот, я блевала в унитаз, не в силах остановить спазмы, сжимающие моё горло пульсирующим огнём.

…Это была я!.. С самого начала!.. Всегда!.. Это я разрушила нашу семью своим слепым неведением!!!

***

Несколько часов я рыдала словно заведённая, потом домой неожиданно заявилась Нат и, выслушав мою историю, привела меня в чувства всего парой каких-то тяжеловесно-мудрых и вскоре забытых мною фраз. Наконец хоть кто-то объяснил мне, что именно произошло! Вернулась моя мама!.. Настоящая!.. Живая!.. Невредимая!..

Депрессия сменилась диким счастьем, и в итоге вскоре у меня открылась настоящая истерика. Меня едва не разорвали эмоции, но от разрыва меня вновь спасла Нат, добавившая в мой чай успокоительные капли с каким-то странным металлическим привкусом, после которых мои ноги и язык начали заплетаться с одинаковой силой. Последнее, что я запомнила перед тем, как окончательно отключиться – это появившийся из ниоткуда в дверях кухни Байрон, который и помог Нат уложить меня обратно в постель.

Я проснулась в семь часов вечера. У меня подозрительно ничего не болело: ни голова, ни душа. Промелькнула мысль о том, что я, возможно, всё-таки скончалась от разрыва чего-то, что последнее десятилетие заменяло мне сердце, но я достаточно быстро поняла, что игра продолжается.

В гостиной Нат с Байроном смотрели повтор футбольного матча прошлогодней давности, тихо восхищаясь игрой Робинсона, по-видимому опасаясь меня разбудить, однако я проснулась прежде, чем Робинсон успел забить свой коронный гол, так что Байрон смог позволить себе восторженно выругаться в полную силу своего басистого голоса.

Приняв душ, надев чистую одежду и приведя себя в более-менее ухоженное состояние, я вновь вернулась к своим друзьям. Меня больше не тошнило, в ушах не звенело, перед глазами не темнело, да и с эмоциональным состоянием всё вновь было в порядке. Поинтересовавшись у Нат, что за капли она мне дала, огневолосая сказала, что мне лучше этого не знать, и я решила с ней согласиться, чтобы, если вдруг меня накроет ломка, я не знала, какой именно антибиотик или наркотик мне необходим.