Книга Попутчик - Александра Лисина

Но вокруг не было тех, кто мог бы ответить.

Таррэн медленно опустился на корточки среди таких же неподвижных Стражей и неотрывно следил за тонкими пальцами, стремительно порхающими вдоль невзрачной трубочки из эльфийской «поющей» ивы. А затем закрыл глаза и, забыв обо всем, просто слушал, ощущая, как наполняются печалью оба его сердца и как сладко ноет нечаянно разбуженная душа. Опершись на стену, он недвижимо замер, совершенно точно зная, что вот так же сейчас сидят или стоят словно статуи остальные Стражи. Что точно так же отдаются на волю тоскливой мелодии и позволяют ей задевать невидимые струны внутри каждого из них. Что ее слышат даже те, кто не рискнул сегодня показаться на улице, кто закрылся в глубине подземных переходов, в запутанных тоннелях, далеких подсобках, на стенах и просто на вершинах башен, пряча повлажневшие глаза. Но все они напряженно слушали — едва дыша, жадно ловя каждый отзвук этой волшебной песни.

Темный эльф не знал прежде, что человек может так играть. Не знал, что можно с помощью одной лишь мелодии выразить свои чувства. И сделать это так красиво, что просто дух захватывало даже у перворожденных. Недаром раздражительный и взыскательный Элиар лишь пораженно застыл на месте, всем существом внимая тому, что ему вдруг открылось.

А открылось сейчас многое. Это была и боль. И тяжесть потери. Горечь утраты, что ложится на плечи невидимым грузом. Глухое отчаяние, от которого ноет сердце и могильным камнем сдавливает на грудь. Грызущая тоска, заставляющая сожалеть о случившемся. И печаль, от которой слезы наворачиваются на глаза.

«Зачем ты ушел, Сар’ра?..»

Вопрос… начертанный в небе молчаливый ответ… Новый вопрос. И новая боль, вынуждающая признать очевидное.

«Так надо, малыш. Прости».

Затем — толика сочувствия… тихая грусть… смирение с неизбежным. Прощение за этот тяжкий обман. Неожиданное понимание его причины… тихий вздох… неохотное согласие. Последний взгляд на темнеющее небо, с которого беззвучно падают звезды… и наконец покой. Облегчение. Принятие истины, а затем — умиротворение. Вера в лучшее. И долгожданная свобода.

«Мир тебе, Сар’ра — Отшельник, — словно говорил Белик. — Я верю, что когда-нибудь мы снова встретимся…»

Таррэн тоже вздохнул и неожиданно понял, что это был не гимн смерти, а песнь прощания. Затем так же неожиданно признал, что никогда прежде не слышал ничего более искреннего и прекрасного. Что Белик еще ни разу не открывался перед ним так полно. Таррэн снова не понимал этого необычного человечка и со странной горечью осознал, что все-таки не удостоился от него настоящего доверия. И неожиданно понял, что был бы очень рад, если бы кто-нибудь, где-нибудь, когда-то сыграл по нему такую же долгую и невыразимо прекрасную песнь. Открыл бы для него душу так же, как сделала сегодня маленькая Гончая для своего погибшего товарища. И стал бы скорбеть так же чисто и открыто, не боясь показаться слабым, наивным, глупым или смешным.

Когда последняя нота отзвучала в ночи, Белик открыл глаза и опустил наконец уставшие руки. Некоторое время он сидел так, отложив флейту и рассеянно гладя жесткие пластинки на загривке Карраша. Молча смотрел в звездное небо, задумчиво изучал причудливые очертания созвездия Дикого пса, в котором, как говорят, после гибели каждого Стража загорается новая звездочка, и словно чего-то ждал. А затем все-таки посмотрел на окружающих и наткнулся на полные сочувствия глаза.

Таррэн непроизвольно вздрогнул, разглядев в голубых радужках Гончей стремительно гаснущие изумрудные огоньки, которых там просто не могло быть, и в очередной раз принялся успокаивать суматошно заколотившееся сердце. А приметив неуловимо сдвинувшихся вокруг мальчишки Гончих, неожиданно понял, что эти суровые, битые жизнью и не раз получавшие жестокие удары воины почему-то тревожатся за него. И трепетно пекутся как о самом дорогом. Берегут от остальных, защищают от ненужного внимания, незаметно охраняют и неустанно заботятся. Так, как только может заботиться о драгоценном детеныше стая Диких псов.

Белик, почувствовав, что ребята перегибают палку, слегка поморщился, но вслух ничего не сказал: просто обменялся выразительным взглядом со Шранком, вопросительно выгнул тонкую бровь, и стая, слегка смутившись, подалась в стороны. Кажется, они умели понимать друг друга с полуслова?

— Ты в порядке? — все-таки спросил огненно-рыжий ланниец, неловко отводя глаза.

— Да, Брок. Теперь — да.

Мужчины посветлели лицами и заметно расслабились. Впрочем, не настолько, чтобы упустить из виду чужаков, и в особенности наблюдательного темного, от которого эта игра в гляделки и молчаливый, но насыщенный диалог ничуть не ускользнули.

Шранк снова нахмурился и нехорошо сузил глаза.

— Его обязательно было тащить с собой? — вполголоса спросил он.

— К сожалению, — кивнул Белик. — Не трогайте его, он гость.

— Всего лишь гость?

— Пока — да.

Гончие снова обменялись выразительными взглядами, озадаченно потерли переносицы и, казалось, откровенно задумались. Заниец потеребил воротник своей черной куртки, молодой парнишка вопросительно приподнял брови, оба блондина непримиримо сложили руки на груди, темноволосый крепыш скептически хмыкнул, интариссцы просто пожали плечами и непринужденно сменили позы, Шранк незаметно скривился, на что Белик слабо покачал головой и коснулся указательным пальцем правого виска. Но только когда воины наконец неохотно кивнули, мальчишка украдкой покосился на эльфа, а сам Таррэн едва не свалился от удивления, потому что впервые в жизни увидел манеру общения настоящих Гончих.

Потрясающе! Они не произнесли ни слова, но за каких-то пару секунд успели его изучить, обсудить и явно отпустить немало комментариев, поспорить насчет предложенного статуса «гостя», взвесить все «за» и «против» и наконец прийти к единому мнению. И все это — по-прежнему молча.

Эльф мысленно присвистнул и сперва не понял, почему Гончие, вместо того чтобы разойтись по делам, вдруг навострили уши и повернули головы в сторону наружной стены, а Белик вовсе застыл соляным столбиком. Но тут Карраш глухо заворчал и тоже поднялся, после чего в стае наметилось странное волнение.

— Траш! — неожиданно выдохнул пацан и, внезапно переменившись в лице, со всех ног сорвался с места.

Таррэн озадаченно пошарил глазами по округе, но причин для беспокойства не нашел: никто не кричал, не вопил дурным голосом, не швырялся факелами и не орал что есть мочи: «Пожар! Конец света! Спасайся, кто может!» Просто среди Сторожей, бдительно следящих за Проклятым лесом, возникла некоторая заминка, а затем над одним из зубцов промелькнула смазанная тень, но настолько мимолетная, что могла показаться просто игрой воображения. Остальные Стражи слегка напряглись и вопросительно переглянулись, пара человек бесшумно исчезла в подземных переходах, но большинство не стало расходиться: чуть нахмурившись и посерьезнев, воины остались стоять, где стояли. Только исчезнувшего мальчишку проводили долгими непонятными взорами. Да Гончие отчего-то насторожились, разом ощетинились и буквально прыгнули вслед за пацаном.