Книга Загадочная Московия. Россия глазами иностранцев - Зоя Ножникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Посреди крепости дворец великого князя, построенный из обожженных кирпичей по итальянскому образцу.
Златоустовский монастырь, Москва
На ружейный выстрел от великокняжеского дворца на большой и широкой площади висит чрезвычайно большой колокол весом 336 центнеров. Звонят в него по большим праздникам, а также когда приедут из чужих краев послы и будут допущены к великому князю.
В крепости два значительных монастыря: мужской и женский, с пятью церквами, построенными из обожженного кирпича. Я видел их своими глазами, сам считал. Самая главная — Святой Троицы; другая — Девы Марии; третья — великокняжеская церковь по имени Архангельский собор, в ней находятся гробницы всех великих князей; четвертая — Михаила Архангела; пятая — Святого Николая. Все они выстроены красиво и искусно, обиты листовым железом и позолочены хорошим золотом.
Эта столица Москва разделяется на три части: первая называется на их языке Китай-город и обнесена толстою и крепкою стеной. В этой части города находится чрезвычайно красивой постройки церковь, крытая светлым и блестящим камнем, и называется Иерусалимом. К этой церкви ежегодно в Вербное воскресенье великий князь должен водить осла, на котором едет из крепости патриарх от церкви Девы Марии. Тут же живут самые знатные княжеские дворянские и купеческие семейства.
Там же главный рынок москвитян и торговая площадь, выстроенная из кирпичей в виде четырехугольника, на каждой стороне которого двадцать улиц, то есть рядов, где купцы имеют свои лавки, погребки и лавочки.
Но это еще не все. Другая часть столицы называется Большой город или Скородом. Она обнесена крепкими каменными стенами в шесть аршин толщиной с укреплениями наверху, четвероугольными башнями и бастионами, называемыми раскатами; на них стоят пушки, употребляемые при нападении неприятеля. Между каждой башней пятьсот шагов.
Там же при реке Неглинной, протекающей городом, находится великокняжеская литейная, называемая Пушечный двор, где льют пушки и колокола».
* * *
Несколько позже Петра Петрея, когда в Москве жил Андреас Роде, он слышал от своего приятеля, полковника Баумана, о диковинной пушке, которую будто бы изобрел сам русский государь:
«Полковник Бауман пригласил к себе секретаря и толмача и показал им при нас чертеж огромной мортиры, которую предполагалось отлить в Туле, на литейном заводе Марселиса, из 8750 с чем-то пудов металла (считая каждый пуд по 40 фунтов). Но для того чтобы эта мортира была получше, ее хотели отлить таким образом, чтобы пасть над камерой по желанию можно было разбирать на три части и складывать, и заделать винтами так, чтобы она опять была прочна и крепка, будто из одного куска. Модель гранаты к ней, которую предполагали отлить тоже в Туле из 14 050 фунтов железа, была так высока, что она от земли доходила до подбородка довольно высокого человека. Для начинки этой гранаты требовалось 2000 фунтов пороху и для заряда камеры, для воспламенения гранаты двести фунтов пороху. Полковник нам показал тоже чертеж пушки, которую изобрел сам великий князь».
* * *
Барон продолжил чтение записок Петра Петрея:
«Везде также встречаются рынки лошадей, скота, зелени, хлебные магазины, мучные и мясные лавки. Там живут также знать, купцы, попы, главные стрелки из великокняжеских телохранителей; их более десяти тысяч, и все отборные, высокие и сильные молодцы.
Третья часть называется Стрелецкий город, с сильным деревянным укреплением в три сажени в объеме, наполненным каменьями, глиною, песком и землею; оно круглое с высокими башнями, на которые привозят пушки, когда приближается неприятель. Между каждой башней пятьдесят шагов, которые я измерял своими ногами.
Полагают, и я это слышал от многих знатных русских, что в городе до 416 тысяч дворов, хороших и плохих. Церквей, монастырей и часовен внутри и вне города до четырех с половиной тысяч, однако ни одна не сравнится величиною с самой меньшей из немецких церквей. Говорят, и похоже, что это так и есть, что в иных церквах едва поместится пять или шесть человек. Не встречается также ни одной церкви, на которой не висело бы по крайней мере четырех или пяти колоколов, на других даже девять или двенадцать, смотря по величине церкви. Так что когда эти колокола зазвонят все вместе, поднимается такой звон, что нельзя расслышать друг друга».
Монашеский труд. Миниатюра из рукописи XVII в.
Количество церквей и размеры города можно было считать по-разному. Станислав Немоевский утверждал:
«Церквей в городе около семисот, между ними немало недурно выстроенных и значительных по величине, на многих есть большие башни, обыкновенно покрытые белой жестью. Сам город хотя и огромное сельбище, но малолюден; в нем много пустых мест, населения, можно полагать, тысяч тридцать особ».
Голландец Корнелий де Бруин (его еще называли Корнилий Лебрен) как-то раз перечислил все известные ему церкви и монастыри:
«Новый Девичий монастырь,
Новинский монастырь,
Саввинский монастырь,
церковь Николы в Щепах,
церковь Благовещения,
Девичий Страстной монастырь,
Петровский монастырь,
Иван Великий, или самая высокая башня в Кремле,
церковь Филатова,
церковь Воскресения в Барашах,
церковь Святого Николая,
церковь Пророка Илии,
Таганка, то есть церковь, названная так по месту, где построена,
Андрониев монастырь,
Красивый монастырь Спас Новый,
Палаты Крутицкого монастыря,
Донской монастырь, или монастырь Донской Божьей Матери,
Спаса Новый монастырь,
Андреевский монастырь,
Даниловский монастырь».
* * *
О московских церквах много писал Адам Олеарий: «Наряду с двумя монастырями, в которых живут монахи и монахини, стоят здесь пятьдесят каменных церквей; из них знаменитейшие и величайшие — Троицкая, Пресвятой Девы Марии, Михаила Архангела (в этой последней погребаются великие князья) и Святого Николая. Одна из них находится по левую руку (мы проходили мимо нее, поднимаясь к аудиенц-залу) и имеет большие двери из двух створок, совершенно покрытые толстым листовым серебром.
Эти церкви, как вообще все каменные церкви во всей стране, имеют пять белых куполов, а на каждом из них тройной восьмиконечный крест. Что же касается кремлевских церквей, то в них колокольни обтянуты гладкою густо позолоченною жестью, которая, при ярком солнечном свете, превосходно блестит и дает всему городу снаружи прекрасный облик. Вследствие этого некоторые из нас, придя в город, говорили:
