Книга Битва при Креси. История Столетней войны с 1337 по 1360 год - Альфред Берн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дофин в письме, датированном 11 октября, заявляет, что в тот момент 12 тысяч солдат высадились в Кале. Но это нам не помогает, – мы не знаем, какая часть армии высадилась и обладал ли дофин точными данными. Однако, если отряды Ланкастера и Черного принца к тому времени высажены, то общее количество 20 тысяч человек недалеко от истины.
В названных цифрах не учтены иностранные добровольцы, в конечном счете совершавшие марш под английскими знаменами. Найтон заявляет, что Уолтер Мэнни собрал 1500 из них в Кале; мы не знаем, однако, сколько из них приняли условия короля, то есть им не стоило ожидать платы и следовало рассчитывать только на добычу. Стало быть, число их, вероятно, незначительно.
Король не беспокоился об их присутствии, – этот факт придает правдивость его заявлению, что у него достаточно большая армия для его цели.
Все, вместе взятое, говорит о том, что армия, по крайней мере по численности, равна той, что воевала при Креси, и значительно превосходила ее по количеству некомбатантов – их, должно быть, несколько тысяч. Следовательно, численность людей, вооруженных и невооруженных, которые отправились из Кале в последнюю экспедицию Эдуарда III, возможно, превышало 20 тысяч.
Согласно «Феодере» Римера, в Англии и Уэльсе набрано 3474 пехотинца, но в этом источнике не исключена ошибка. Рамсей, однако, предполагает, что эта цифра верна, и на основании ее вычисляет общее количество армии – 6 тысяч. Даже в этом случае он не принимает во внимание иностранных солдат, или английские войска, находящиеся уже в Кале или других частях Франции.
Кроме того, вероятно, что «знаменитая компания» сэра Роберта Ноллиса, приблизительно 3 тысячи человек, присоединилась к войскам в центре Франции, где до того действовала. Делашенель заявляет что цифра 20 тысяч, «вероятно, завышена». Фердинанд Лот, еще один апостол школы по занижению численности, следует за Рамсеем.
На протяжении кампании стратегия английского короля постоянно менялась. Вначале он собирал союзников, но вскоре понял, что доверять им нельзя. Тогда он решил возобновить свои действия на внешних линиях, что можно было осуществлять, господствуя на море.
Но отсутствие связи между его армиями привело к столь многим ошибкам, – а тут еще нет уверенности в союзниках, – что он решился вернуться к прежней стратегии – концентрации сил. В конечном счете новая военная политика английского короля оказалась удачной и обеспечила ему полную победу.
В предисловии (возможно, оно пропущено многими читателями) сказано, что главная особенность войны Креси – личность Эдуарда III, центральной фигуры войны. Вокруг этого выдающегося человека все события Столетней войны вращались подобно танцовщицам вокруг майского дерева[172] или сходились на нем как на магните. Что войну удалось выиграть – это почти полностью заслуга одного человека – английского короля. Короли, правители и генералы Франции приходили и уходили, пока длилась война, но не английский командующий. Двадцать два года – столько же, сколько длились Наполеоновские войны, – война Эдуарда преследовала одну главную цель: освобождение английской короны от вассалитета по отношению к Франции и тем самым завершение многовекового конфликта.
Не меняется командующий – не меняются и главные его подчиненные. Таким образом, эту войну характеризует еще и та уникальная особенность, что на всем ее протяжении под английскими знаменами сражались одни и те же командиры. В свою первую кампанию Эдуард взял с собой Генриха Дерби, Уорвика, Нортхемптона, Суффолка, Реджиналда Кобхэма, Уолтера Мэнни и молодого сэра Джона Чандоса. В свою последнюю кампанию, двадцать один год спустя, – тех же подчиненных, из новых появились лишь принц Уэльский и лорд Бургерш. Король, бесспорно, в высокой степени обладал талантом отбора лидеров; весьма замечательно, что, в отличие от маршалов Наполеона, генералы Эдуарда не ссорились и не враждовали между собой; у нас нет ни одного свидетельства личной вражды или ревности между ними: все слиты в настоящую «команду братьев», объединившихся для службы своему господину и королю. Именно этой спаянностью высшего английского командования и объясняются многие и многие английские победы. Подобного мне больше не встречалось в военной истории.
Эти суровые и храбрые профессиональные солдаты, с разными характерами, не были бы так верны, послушны и преданы слабому королю: сыновья знати, они не привыкли пресмыкаться и заискивать; родители их в свое время совсем по-другому обошлись с его отцом – Эдуардом П. Из этого следует, что король Эдуард обладал яркой индивидуальностью, которая вкупе с его военным талантом, мастерством в войне вселяла в них уверенность и заставляла слепо ему повиноваться. Такое отношение к королю и командующему, видимо, распространялось и на обычных солдат. Есть вера в своего командира – растет боевой дух войск, а без него ни одна армия не достигнет больших целей. Это, в свою очередь, воздействует на дисциплину, – она постоянно улучшалась и пришла к наивысшей точке в последней кампании (нарушения дисциплины почти отсутствовали). Армия благодаря постоянным действиям получила неоценимый боевой опыт, постоянно хорошо вооружена, управлялась дальновидным командующим. Без сомнения, ко времени подписания мира в Бретиньи английский солдат – лучший в мире. Это основная причина, почему такая маленькая страна, как Англия, нанесла поражение государству, в несколько раз ее превышающему по размерам. Из этого следует, что и английская армия тогда – лучшая в мире и стала таковой благодаря своему королю.
В военном смысле Англии при этом короле повезло. Победила ли она с точки зрения морали – нас в этой книге не интересует. Замечу лишь, что историки чересчур легко судили английского короля, понося его поступки. Но стоит задаться вопросом: а можно ли осуждать его с современной точки зрения? Эдуард III – человек своего времени, дитя своего поколения, и, надо сказать, очень удачливое и счастливое. Кроме того, он человек истинно верующий (хотя и в несколько узком понимании этого слова), – для него не простая формальность, что, прежде чем начинать свои кампании, он участвовал в службах вместе с двумя архиепископами. Большинство человеческих поступков – результат двух или более порывов или мотивов, и действия Эдуарда в борьбе с королем Франции не исключение. На него, конечно, влияли и жажда власти, и жажда приключений; но доминирующий мотив борьбы для него, полагаю, – одно (об этом говорилось выше): он делал то, что необходимо; в остальное углубляться не стану.
Выиграла ли Англия от войны материально, ответить легко, но этой теме тоже не место в моей книге; ограничусь двумя замечаниями. Первое: пока война шла, внутреннее состояние страны было, по крайней мере, столь же мирным и безмятежным, как в любой период нашей средневековой истории; к концу войны, несмотря на разрушительные последствия «черной смерти», благосостояние страны быстро увеличивалось, как будто за войну сполна заплачено и время получать выгоды. Второе: ряд побед за границей оказал свое воздействие – сердца тех, кто принадлежал к этой чрезвычайно молодой нации, наполнились национальным самосознанием и гордостью; подписание мира в Бретиньи и введение английского языка в парламентских слушаниях не простое совпадение. Война Креси очень многое изменила в мире.
