Книга Твой соблазнительный обман - Александра Хоукинз

– Мне стоит засунуть тебе в рот кляп, чтобы ты молчала?

– Ага, злишься… Мне это чувство знакомо. Я ощутила то же самое, когда твой брат – сейчас я говорю о настоящем Гидеоне Нитервуде – поцеловал меня. Тогда-то я всю правду и поняла.

Торн скрестил руки на груди и сердито посмотрел на нее.

– Поскольку это был любовный поцелуй, я поняла, что твой брат – не тот Гидеон, который застал меня за беседой с мраморным бюстом в отцовской библиотеке. Не тот, кто целовал меня у фонтана. – Она смерила его взглядом. – Не тот наглец, который заявил, что у меня уродливое платье, а потом порвал лиф.

Она ожидала, что Торн начнет извиняться, но ее признание, казалось, сбило графа с толку. Он несколько минут раздумывал.

– Поцелуй Гидеона разоблачил мой обман. – Торн засмеялся. – Вот заносчивый наглец! Гидеон намеренно поцеловал тебя, чтобы навредить мне, положить конец моим проказам. Он отлично знал, что ты заметишь разницу.

«Неужели Гидеон прознал о происках Торна?»

– Я на Гидеона не сержусь. Аплодирую его изобретательности. Конечно, ты все разрушил своим поцелуем, приведшим к непристойностям, за которыми нас и застал мой отец. – Она усмехнулась. – Вероятно, это было просто наказанием, когда отец настоял на том, чтобы мы объявили о помолвке.

– Гидеон стоял рядом с твоим отцом и выглядел оскорбленным и взбешенным моим поведением. Не знаю, кому из них пришла мысль о помолвке.

Раньше она как-то не думала, что ее отец и брат Торна могут обрадоваться, если они с Кемпторном обручатся.

– Ты повсюду видишь интриги. Какое это имеет значение? Именно ты разглядел возможность удержать бедную влюбленную Оливию подальше от Гидеона.

Он поморщился и потер подбородок.

– Значит, так ты думаешь?

– Я не думаю, я знаю, лорд Кемпторн, – ответила она и повела бедрами, как будто прохаживаясь перед ним. – Вы хотели…

– Тебя, Оливия! – крикнул он ей. – Я хотел тебя! Не ради брата. Я хотел, чтобы ты была моей. Сначала я думал, что смогу соблазнить тебя поцелуями. В собственной самоуверенности я пытался привязать тебя к себе, показав тебе, что такое наслаждение. Губами, языком, руками и членом я пытался тебя покорить, очаровать. Когда ты смотрела на меня, мне хотелось, чтобы ты видела перед собой меня, а не Гидеона.

– Я видела только тебя, Торн, – прошептала она.

– Когда, Оливия? – Он не верил ей, поэтому отошел назад, отстраняясь от девушки. – Когда ты увидела меня впервые?

Она нахмурилась, предчувствуя какую-то западню. Она что-то упустила.

– На озере. Ты стоял на пристани и смотрел на меня.

Торн покачал головой:

– Когда ты впервые убедила себя, что любишь Гидеона?

Она прикрыла рукой рот и покачала головой.

– Гидеон – мой друг. Мои собственные братья не хотели со мной играть. Однако твой брат был так добр ко мне. Он никогда не считал меня докучной. Мне не пришлось себя убеждать, что я люблю его. Я всегда его любила.

– Как брата, – подсказал он.

– Да.

Он накинулся на нее с вопросом:

– Пока он тебя не поцеловал. Сколько тебе тогда было? В эту минуту твои чувства к Гидеону изменились, и уже ничего между вами не было, как прежде.

Она испепелила его взглядом.

– Да, это был мой первый поцелуй. Мне было двенадцать, а вы с братом уже были восемнадцатилетними негодяями. Гидеон соблазнил мою последнюю гувернантку и разбил бедняжке сердце. Она проревела несколько часов, когда узнала, что вы с братом уезжаете из Мальстер-Парк в Лондон и вряд ли будете приезжать домой надолго.

– Ты была заинтригована.

Она рассеянно почесала перевязанное запястье.

– У меня всегда был пытливый ум. Большинство моих гувернанток были женщинами образованными. Должна признать, я действительно задавалась вопросом, каким же поцелуем можно вскружить девушке голову.

– За последние время ты, вероятно, поняла, что Гидеон не только целовался с гувернанткой.

Оливия засмеялась и взглянула на Торна, ее васильковые глаза заблестели.

– Да. Ты сам показал мне, как джентльмен может вскружить голову даже самой умной женщине. Ты обрадуешься, узнав, что уроки твои были очень познавательными и ошеломляющими? – Ее улыбка поблекла, девушка опустила взгляд. – Я всегда считала себя чрезвычайно здравомыслящей девушкой, которая понимает, что однажды наша помолвка будет расторгнута. Не предполагала я одного – как сильно я буду жалеть о нашем разрыве. Я и так чувствую себя раздавленной. Такой опустошенной, что, возможно, никогда не оправлюсь.

Она наслаждалась прикосновением его пальцев, когда он стал поднимать ее подбородок вверх, чтобы взгляды их встретились.

– И так умело ты признаешься, что я тебе небезразличен и ты не хочешь, чтобы наша помолвка была разорвана?

Оливия нахмурилась:

– Да, и если посмеешь насмехаться – пожалеешь.

Торн поднял вверх затянутые перчатками руки.

– Оливия, я чуть голыми руками не убил человека, похитившего тебя и уготовившего тебе такую участь, которая разрушила бы все, что я любил в тебе.

Она замерла, не зная, верить ему или нет.

– Ты любишь меня?

– Да, люблю, – признался он, нежно целуя синяки на ее щеках. – Я полюбил тебя намного раньше, чем ты об этом узнала.

– Не понимаю.

– Закрой глаза, – велел он и дождался, когда она послушается. – Вспомни, как тебе было двенадцать и Гидеон пришел с тобой попрощаться, потому что не знал, когда снова тебя увидит.

Торн тоже закрыл глаза и попытался представить себе того восемнадцатилетнего юнца, который был не так самоуверен, как тогда казалось Оливии. Он прижался губами к ее губам так ловко, как только мог. Все недостающее умение он компенсировал искренностью.

Оливия мгновенно распахнула глаза и недоуменно уставилась на него.

– Меня тогда поцеловал не Гидеон, – прошептала она.

Торн покачал головой и потерся носом о ее носик.

– Даже в восемнадцать я был напыщенным как индюк. Наблюдая за вашими с братом играми, я думал, что слишком взрослый, чтобы опускаться до игры с детьми. Хотя это не мешало мне наблюдать за тобой, когда ты не видела. Мне казалось, ты самая красивая девочка во всей Англии.

– Правда?

– Поскольку мы с Гидеоном уезжали в Лондон, в своей высокомерной манере я решил, что заслужил прощальный поцелуй. Я понимал, что ты еще слишком невинна для того, что я хотел от тебя, однако это не удержало меня от поцелуя. В момент трусости я ушел, позволив тебе думать, что ты поцеловала Гидеона. Сейчас мне все отговорки кажутся банальными. Я был слишком нетерпелив, чтобы ждать, когда ты подрастешь. Зачем мне попусту растрачивать молодые годы и ждать красивую малышку, когда на горизонте Лондон, а я уже достаточно взрослый, чтобы уложить женщину в постель?