Книга По зову сердца - Виктория Холт

Я лежала ни жива ни мертва, но все мои чувства насторожились. Я услышала, что он спустился вниз, и стала ждать его возвращения, пытаясь унять дрожь. Завтра я должна уехать. Я поскачу в трактир и попрошусь переночевать. Наверняка кто-нибудь приютит меня, ведь всего-то на одну ночь. А в понедельник утром я уеду. Этот отвратительный кошмар закончится.

Что он делал там внизу? Я услышала какой-то звук.

Прошел час. Руки и ноги перестали дрожать. Пистолет из рук я уже не выпускала.

А потом я снова услышала его шаги. Он поднимался по лестнице. Я прильнула к щели в двери. Мне было слышно, что он что-то бормочет себе под нос, а потом показалась его высокая фигура. Он шел, немного покачиваясь. Наверное, он был сильно пьян.

На верхней ступеньке лестницы он остановился, постоял, как будто собираясь с мыслями, и пошел в комнату с балконом.

Прошло не больше пяти минут, я все еще стояла, прислушиваясь, у двери, когда грянул выстрел.

Сразу сообразив, где стреляли, я с пистолетом в руке бросилась в коридор и распахнула дверь их спальни.

Стеклянная балконная дверь была открыта. Я увидела Фелисити. Она стояла на балконе, вцепившись в поломанные перила.

– Фелисити! – закричала я. – Что случилось?

Она хотела что-то сказать, но из открытого рта не вылетело ни звука. Покачав головой, она указала на балкон.

Я увидела, что в перилах выломанных балясин стало больше, а передняя их часть почти полностью провалилась. Я вышла на балкон и посмотрела вниз. На земле под балконом лежал Уильям Грэнвилл. Рядом валялся пистолет.

Он лежал неподвижно, в какой-то неестественной позе, похожий на большую сорвавшуюся с нитей марионетку.

Я инстинктивно поняла, что он мертв.

В тот понедельник я не уехала на дилижансе. Я осталась с Фелисити. Я забрала ее из той комнаты дурных воспоминаний и уложила на свою кровать, которая была достаточно широка для двух человек. Фелисити была не в том состоянии, чтобы оставаться одной.

Она оцепенела. Остекленевшие глаза смотрели прямо вперед. Я начала волноваться о ее разуме.

Моя память не сохранила четких воспоминаний о последовавших днях. Я помню, что дом наполнился людьми, они то входили, то выходили. Тело Уильяма Грэнвилла унесли. Умер он от выстрела в голову.

Потом из Сиднея приехали полицейские и стали задавать вопросы, много вопросов.

Они хотели знать, как он упал.

Он прислонился к перилам балкона, и те провалились.

Я держалась спокойно. Фелисити не рассказала мне, что произошло, а я боялась спрашивать. Я чувствовала, что у нее может начаться истерика, и я не знала, что она будет говорить, если это случится.

Где-то в глубине моего сознания тлела тревожная мысль, что терпение Фелисити дошло до предела и что это она сделала роковой выстрел. Я прекрасно понимала, как это могло случиться. Я сама была готова выстрелить в него. Существуют границы, за которые лучше не выводить даже самого кроткого из людей.

Больше чем чего бы то ни было, мне хотелось покинуть это место. И я хотела забрать Фелисити с собой. Что бы ни произошло в той комнате, это осталось в прошлом. Я хотела успокоить ее, утешить. Я понимала, через что она прошла.

Согласно главной версии, Уильяма Грэнвилла убили беглые каторжники. История Пикеринга была у всех на устах, и все знали, на что способны эти люди.

Я рассказала, что покойный чуть раньше заходил в мою комнату, что он говорил, будто слышал крадущиеся шаги, и подозревал, что это каторжники.

По большому счету, я не сказала ни слова лжи.

Многие заметили, что после случая с Пикерингом он постоянно остерегался каторжников. Да их все боялись.

Посчитали, что он услышал шаги во дворе, взял пистолет и вышел на балкон. Всем было известно, что балкон давно нуждался в ремонте. Одной балясины не хватало уже несколько месяцев. Нетрудно представить, как все могло произойти. С пистолетом в руке он вскочил на балкон, забыв, что деревянные перила прогнили, оперся о них и, падая, случайно выстрелил в себя. При падении пистолет выбило у него из руки, поэтому он оказался в нескольких футах от тела.

Саванна забрала еще одну жизнь.

Думаю, что дома это дело стали бы расследовать более тщательно. Но здесь человеческая жизнь ценилась дешевле. Все здесь были, можно сказать, первооткрывателями, новая страна только начинала создаваться, поэтому их подстерегало больше опасностей. Внезапная смерть не была здесь редкостью.

Миссис Макен рассказала о том, что нам всем выдали пистолеты после налета каторжников на дом Пикеринга. Мистер Грэнвилл, она знала это, не хотел, чтобы женщины были беззащитными.

– Этим каторжникам за многое придется ответить! – сказал один из полицейских.

Однако я не была так уж уверена, что им придется отвечать за смерть Уильяма Грэнвилла.

Я сказала, что хочу уехать как можно скорее. Миссис Грэнвилл пребывала в прострации, и, похоже, прийти в себя смогла бы, только покинув этот злополучный дом.

Однако сперва еще предстояло пережить похороны.

Рядом с поселком находилось маленькое кладбище, и его могила оказалась рядом с могилой миссис Пикеринг, которая все-таки умерла после нападения каторжников.

Мы встали вокруг могилы, Фелисити, миссис Макен, я и еще несколько человек. Много людей приехало на похороны издалека. Фелисити все сочувствовали, я же внимательно следила за ней, думая, не утратит ли она спокойствия и не выдаст ли своих истинных чувств.

Здешняя церемония прощания отличалась от английской: никаких пышных убранств, ни гробовщиков в черных одеждах, ни лошадей в изысканных попонах. Мы собрали всю черную одежду, какая оказалась под рукой, но купить что-то новое возможности у нас не было.

– Бедолага, – сказала одна из наблюдательниц. – Я бы этих каторжников сама поубивала. Когда их найдут, их линчуют, вот увидите. Бедняжка миссис Пикеринг… Как она мучилась! А теперь вот мистер Грэнвилл.

Наше молчание было истолковано как проявление горя, и Слим отвез нас домой в коляске, точно так же, как в день нашего прибытия.

Обнаружилось, что Уильям Грэнвилл, прикрываясь женитьбой на богатой женщине, успел наделать нешуточных долгов. Расплатиться с кредиторами можно было, только лишь продав хозяйство, и то хватило бы с трудом. Фелисити безразлично соглашалась со всем, что предлагалось, и была рада, что все это можно устроить без ее участия. Она призналась мне, что ей не нужно ничего из вещей покойного мужа. У нее было одно желание: уехать отсюда и жить так, будто этого никогда не было.

Я собрала вещи и все приготовила к отъезду.

Фелисити не хотела оставаться в доме одна и ехать в поселок тоже не хотела. Соболезнования были ей противны, она находилась в очень нервном состоянии.