Книга Пока ангелы спят - Анна и Сергей Литвиновы

И все равно суперкомпьютер ФСБ (доступный для пользования только высшим чинам Комиссии) выдал бы в ответ на подобный запрос десятки, а может, и сотни тысяч имен.

Тогда подполковник спросил сам себя: «А может ли гражданин, представившийся как Козлов Иван Степанович, и вправду являться Иваном Степановичем Козловым?» И сам же себе ответил: «А почему бы нет?»

Тоскливо думая, что воскресенье уже давно перевалило за вторую половину, но покуда никаких явственных следов ни Данилова, ни его спутницы Нарышкиной, ни господина Козлова ему обнаружить не удалось и что выбранный им путь до чрезвычайности, до неправдоподобия прост, подполковник тем не менее напечатал на мониторе – белым на синем фоне – в графе «Ф. И. О.»:

КОЗЛОВ ИВАН СТЕПАНОВИЧ

Машина начала поиск. Подполковник прикрыл глаза. Под чернотой прикрытых век словно отразился синеватый прямоугольник экрана, затем заплясали огненные спиральки. Бессонная ночь сказывалась. Чтобы восстановить работоспособность, Петренко сделал десять вдохов одной ноздрей, затем десять – другой. Стало легче. Он открыл усталые вежды.

Открыл – и не поверил своим глазам.

На экране появилась фотография, а ниже – текст.

КОЗЛОВ ИВАН СТЕПАНОВИЧ.

Родился в 1963 г. в г. Люберцы Московской области. В 1980 г. окончил среднюю школу. В том же году поступил в Московский экономико-статистический институт. Являлся членом комитета комсомола института. Закончил институт в 1985 г. В 1985–1986 гг. работал инструктором Перовского райкома ВЛКСМ г. Москвы.

В 1984 г. завербован КГБ СССР. С 1987-го по 1991 год работал в КГБ СССР. В 1991 г. демобилизован по состоянию здоровья. ВНИМАНИЕ: данные по работе в КГБ СССР являются особо важными, для получения введите пароль-доступ! С 1991-го по 1993 г. – формально является заместителем председателя кооператива «Радость», с 1993-го по 1995 г. – заместителем директора индивидуально-частного предприятия «Радость». Неформально в эти годы является финансовым аналитиком финансово-промышленной группировки И.И. Шеляринского, тесно связанной в те годы с организованно-преступной группировкой «томилинские». Занимается организацией финансовых потоков, а также обналичиванием и отмыванием «грязных» денег.

С 1984-го по 1993 г. был женат. Супруга – Козлова Анна Ивановна. Детей нет. С 1993 г. разведен, с бывшей женой отношений не поддерживает.

С 1995 г. от деятельности, связанной с И.И. Шеляринским и ОПГ «томилинские», Козлов отошел. Выехал за пределы РФ.

Настоящее место жительства и род занятий неизвестны.

Подполковник откинулся в кресле. Ничего себе пельмешек, как говорит его шестилетняя дочка! Неужели он, легко и просто, не вставая с кресла, с помощью одного лишь компьютера ФСБ, вычислил того самого Козлова?!

Было, было в досье этого Козлова нечто уже виденное, слышанное, вызывающее ассоциации…

Козлов-экономист… Финансовый аналитик… Империя Шеляринского… Финансовые потоки… Обналичивание денег… Убийство на 64-м километре Минского шоссе…

И в то же время рассказ Данилова. Тот самый, благодаря коему мы на него вышли… Там тоже речь шла о наличке… О мешке с долларами… Об убийстве на 64-м километре…

Мысли переплетались ужами. Хотелось спать. И не понять, что было, чего не было… Что первично, что – вторично… То ли сперва убили троих на шоссе и украли мешок долларов, а потом написали в газете. То ли, наоборот, – сначала рассказ, а после три трупа и дерзкое похищение…

Но так не бывает! Или бывает? Или бывает, и именно поэтому господин Козлов вновь вернулся в Россию? Вернулся, чтобы отыскать десять миллионов долларов?

Но при чем здесь тогда вся эта чертовщина: спящий дом, горящее дерево, катящаяся сама по себе машина?

Нет, понять ничего невозможно.

Надо продолжать искать: Данилова, Нарышкину, Козлова. Тот ли самый это Козлов?

Петренко пощелкал по клавишам, вызвал базу данных Федеральной пограничной службы: надо выяснить, пересекал ли за последний год (а может, два?) Иван Степанович Козлов, шестьдесят третьего года рождения, границу Российской Федерации. Въезжал ли он в страну?..

И тут в дверь заглянула лейтенант Варя Кононова. По ее радостно раскрасневшемуся лицу Петренко понял: что-то случилось. Что-то хорошее.

Алексей Данилов. Тот же день – воскресенье, 30 апреля, 17.00.

Мы подошли к Пушкину со стороны Страстного бульвара, от кинотеатра. На минуту развиднелось, в тучах проглянуло солнце. Однако непривычная одинокость всегда оживленной площади и вхолостую, ни для кого, бьющие струи фонтанов создавали чувство бесприютности – словно тогда, две недели (или сто лет?) назад, в заброшенном подъезде на Большой Дмитровке.

– Он придет – ставлю рубль против доллара, – прошептала Наташа, желая, очевидно, подбодрить меня.

Она держала меня под руку, и я чувствовал, как ее ладонь, накрывшая мое запястье, становится все холоднее и холоднее.

У памятника кое-какой народ все ж таки тусовался.

Отглаженный, начищенный юноша прятал за спиной длинную розу. Нервно прогуливался, поглядывая на часы, лысоватый дядечка лет сорока в ношеных кроссовках и старой джинсе. В стороне печально стояла девушка – весь ее убитый вид, казалось, говорил: «Он не придет – значит, я сама виновата».

Господин Козлов меня не ждал – ни с цветами, ни без.

«Пойдем», – Наташа повлекла меня к скамейкам, полукольцом окружавшим памятник. Мы сели на зверски неудобные скамьи. От бессонной ночи, от цепи непрерывных событий, преследовавших нас последние сутки, все вокруг – и памятник, грустно склонивший курчавую голову, и блеклое московское солнце – казалось словно отстраненным от меня, почти нереальным. Подумать только: ровно сутки назад мы с Наташей, обнявшись, стояли у высокого окна гостиницы «Бат-Ям», смотрели на бесконечно яркое Средиземное море, на золотые пляжи, тянущиеся вправо и влево столь далеко, насколько хватит взгляда…

Слишком много событий, далеко не самых веселых, произошло со мной за минувшие сутки! Смогу ли я теперь хотя бы когда-нибудь выехать за границу? Да что там за границу: просто остаться на воле, рядом с Натальей?.. Ведь у меня нет ни денег, ни документов, а каждый мильтон и гэбэшник, наверное, уже получили ориентировку на меня. Зачем? За что?

Полукруг лавочек, обычно переполненный, сегодня был полупуст. В отдалении от нас сидело два господина (один, похоже, заказчик, другой – подрядчик). Они увлеченно рассматривали толстенную папку со строительными чертежами. Кроме них, на лавочках помещалась троица подростков – те пили пиво из горла и гоготали. В робком отдалении от них смиренно стояла старушка – поджидала опорожненную тару.

– Вот он, – вдруг шепнула мне Наташа.

Я удивился было – ведь она не знала Козлова в лицо, вскинулся; однако в том, что мужчина шел по нашу душу, сомнений быть не могло: от выхода метро он следовал прямо к нам. И сей мужчина оказался именно Козловым. Оделся он сегодня с богемной развязностью: джинсы, свитерок, куртка из нубука, под цвет курточки – нубуковые штиблеты. Наряд дополняли небрежно повязанный шейный платок и дымчатые очки. Словом, поэт, театровед, сценарист, телевизионщик… Однако его ординарное, обыкновенное, пошлое лицо контрастировало с одежкой интеллектуала, выдавало то ли кагэбэшного аналитика, то ли бизнесмена средней руки, то ли чиновника из администрации президента… Козлов шел, нахмурясь, прямо на нас.