Книга Третье царство - Терри Гудкайнд

Кэлен отлично понимала, о чем он. Аббат спрашивал, не любопытно ли ей, как ему удалось с помощью дара остановить ее падение за миг до столкновения с землей.

Кэлен, выросшая среди волшебников, многое знала о магии и ее возможностях. Наделенные магическими способностями могли поднимать с их помощью вещи, даже довольно тяжелые, и ловить падающие предметы раньше, чем те столкнутся с землей. Но они не были способны проделывать такое с живыми существами, тем более с людьми.

Жизнь неведомым образом препятствовала манипуляциям подобного рода. Наличие души не позволяло магии поднимать людей в воздух, разве только в редких случаях, да и то ненадолго. Но и тогда это требовало колоссальных усилий. В противном случае все они умели бы летать. Волшебники однажды объясняли ей это правило, но сейчас оно не имело значения.

Действительно важно было то, что Людвигу Дрейеру удалось с исключительной точностью поймать ее так близко от земли и остановить падение. Когда она замерла в воздухе, лицо ее было в нескольких дюймах от почвы. Потом аббат плавно и мягко опустил Кэлен на землю.

От столь ужасного, отвратительного, внушающего страх опыта она дрожала как осиновый лист.

– Да, – отозвалась Кэлен, – если честно, любопытно. Как вы это сделали? У вас явно есть дар, который вы скрывали от нас во Дворце. Никогда не встречала волшебников, способных на такое. Насколько мне известно, магический дар невозможно использовать подобным образом.

Аббат довольно улыбнулся.

– Вы совершенно правы. Применить дар таким способом невозможно. Но, видите ли, мои силы другого свойства.

– Дар есть дар.

– Да, пожалуй, так, но некоторые, например, я и Магистр Арк, сумели расширить свои возможности и научились применять оккультные силы. Никто в мире просто не в состоянии понять, чем мы владеем или на что способны. – Он указал в окно. – Одно из преимуществ жизни в такой глуши – возможность изучать темные искусства дикарей, а затем преобразовать их в нечто совершенно иное, нечто большее, чего дикари не могут и представить. Ведь у них нет дара, и они никогда не познают истину.

– Вам следует очень осторожно применять эти темные искусства.

Аббат вновь широко улыбнулся. Кэлен устала от его улыбок. Казалось, злорадство – его самоцель.

– Я не боюсь, – ответил он глухо и грозно.

А следовало бы, хотела сказать Кэлен. Но передумала.

Он оживился.

– Но вы боялись. Когда падали, я имею в виду. Вы были просто в ужасе.

– Я уже сказала – да, – подтвердила Кэлен, когда их подбросило на каменистом участке дороге.

Толчок отозвался болью в животе, у нее перехватило дыхание, а челюсть снова заныла. По крайней мере, губы перестали кровоточить.

– Этого я и добивался.

Кэлен напустила на себя мрачный вид.

– Думаю, вы уже не в том возрасте, чтобы пугать девочек.

Морд-сит громко рассмеялась.

– Она забавная. – Эрика взглянула на аббата Дрейера. – Смешная.

Он скорчил гримасу, но проигнорировал морд-сит.

– Существует точка страха, – произнес он терпеливо. – Я пытаюсь объяснить свою цель и ее связь с задачей всей моей жизни.

Кэлен глубоко вздохнула. Ей совсем не хотелось разговаривать. После того как Эрика ударила ее в челюсть, попытки говорить причиняли боль. Но она понимала, разговора не избежать.

Кроме того, нужно выяснить, что Дрейер имел в виду, говоря о задаче всей своей жизни и о своих делах в аббатстве. Кэлен догадывалась: довольно лишь легкого поощрения, и он все выложит.

– Сожалею, аббат, но падение с утеса и спасение за мгновение до удара о землю для меня в новинку. Боюсь, если, проделывая это, вы и преследовали какую-то цель, я ее упустила.

На сей раз он склонился к ней без улыбки.

– А в последние секунды, в последний миг перед тем, как вы с абсолютной уверенностью поняли, что умрете, у вас не было озарения? Какие-нибудь последние мысли? Воспоминания о жизни? Многие говорят, что столкнувшиеся со смертью люди за один миг переживают всю свою жизнь, словно она проходит перед глазами. И меня интересуют ваши последние мысли в тот миг, когда вы осознали, что сейчас умрете.

Кэлен пришлось отвести взгляд. Она стала смотреть на бесконечные деревья и ветви, мелькавшие за окном.

– Ну? – спросил аббат. – О чем вы подумали в последний момент?

– Вам не понять, – прошептала она, не оборачиваясь.

Некоторое время они ехали молча.

– В таком случае, – наконец сказал Дрейер, – почему бы не объяснить?

Кэлен поняла, что это не простое любопытство, но приказ, от которого ей не отмахнуться.

– Я испытала всю глубину и полноту чувств к мужу.

Аббат поднял палец.

– Ах, любовь!

Кэлен хотелось сказать, что он никогда не познает истинной любви, но она решила не тратить силы понапрасну.

– Видите ли, дело в том, – продолжил он, выковыривая грязь из-под ногтей, – что мы нашли способ изменять этот опыт при помощи наших оккультных способностей.

Кэлен уставилась на него.

– Изменить «опыт»? «Опыт» смерти? Как это?

– В последний момент перед смертью – реальной, неизбежной, настоящей смертью – люди переживают целый спектр эмоций. Они могут чувствовать сожаление, парализующий страх, любовь, даже вся жизнь может промелькнуть у них перед глазами. И все такое прочее. По крайней мере, так говорят.

– И?

– И мы – под «мы», я, разумеется, подразумеваю себя, – ценою долгих экспериментов и усилий выяснили, как изменять этот опыт, чтобы те, кто вот-вот перейдет в подземный мир, делали что-нибудь полезное для остающихся в мире живых.

Кэлен нахмурилась, теперь по-настоящему заинтересованная.

– Полезное? Что полезное можно получить от людей непосредственно перед их смертью?

Его улыбка вернулась, но в этот раз в ней не было ни довольства, ни злорадства. Такой зловещей улыбки Кэлен не видела никогда.

– Пророчество.

Глава 64

Кэлен опешила.

– Пророчество?

– Да. Мы получаем пророчество.

– Что вы такое говорите?

– Сейчас объясню, – сказал аббат, откинувшись на спинку сиденья. – Измененная моими способностями на пороге смерти человека жизнь, еще теплящаяся в нем, утекающая из него, в этот последний, особый миг, когда человек проходит сквозь завесу, преображается таким образом, что в тот крошечный отрезок времени, когда смерть уже касается человека, но тот еще цепляется за жизнь, он, вместо того чтобы видеть картины своего прошлого, переживать об утраченном или чувствовать любовь, способен, благодаря моей магии, получить некие сведения о пророчестве, когда соприкоснется с вечностью загробного мира. В этот исключительный миг между жизнью и смертью он лицезрит поток времени, находится внутри его и, таким образом увидев будущее, изрекает пророчество, как истинный пророк.