Книга Фата-моргана - Евгений Шкловский

Больше, пожалуй, подвержены этому женщины, отчасти даже по причине внешности: физическая привлекательность – вроде некоей гарантии счастливой жизни. И вообще, молодость есть молодость, пусть у нее ни опыта, ни мудрости, – зато веселей, воздушней: и жизнь впереди, и свобода, и беспечность, и…

А если представить, что женщина в возрасте вдруг… ну как бы это сказать, увлеклась (пусть так) молодым человеком, причем не без взаимности, однако чувствует между тем, что дни ее бесповоротно уходят, а молодой человек таким и остается, свежим и бодрым, – что тогда?

Силой молодого человека не удержишь: юные прелестницы беззаботно порхают вокруг, даже не отдавая себе отчета в своем естественном магнетизме, молодые женщины ходят неутоленные, с тоской предчувствуя надвигающийся закат своей красоты и оттого только острей ощущая власть своей зрелой женственности, и все это – против нее, чья душа так неосмотрительно попала в капкан запоздалой привязанности.

Впрочем, рассуждать на эти темы – пустое дело. Безрассудство – такой же закон жизни, как и влечение полов друг к другу. Так случилось, что между Н. и Ф. возникло тяготение, а уже дальше – по хорошо известному сценарию. Подобно морским волнам или речным перекатам, то выше, то ниже, то бурно, то вкрадчиво, то в раскате брызг, то в умиротворенном журчании, то в блеске, то в тихом свечении. И так продолжалось энное количество времени, за какое можно наскучить друг другу, а можно и врасти в другого, как корень врастает в землю – попробуй выдерни!

Только спустя сколько-то там Н. вдруг заметила, что Ф. вроде бы меньше и меньше проявляет к ней интерес (женщины это быстро чувствуют), реже звонит и еще реже забегает в гости.

Ничто их и не связывало особенно, кроме свободного трепетного чувства (тоже немало), никаких обещаний никто никому не давал, да и смешно бы, в их-то ситуации, но от этого и не менее болезненно – вот ведь…

Трудно даже понять, что влекло ее к нему.

Допустим, что взгляд – внимательный такой, словно что-то в ней пытающийся разглядеть, сокрытое. Вроде как он на нее смотрит, а видит другую, настоящую. Ее и не ее. И так она привыкла к этому взгляду, казалось, проникающему в самую душу, что теперь уже не представляла себе жизнь без него.

Тогда-то Н. и поняла, что попалась, что не в силах избавиться от сладостного, но и горчайшего из горьких чувства. Когда же поняла, то, как женщина неглупая, решила постыдных сцен не устраивать – от них только еще хуже, унизительней, а предпринять что-то кардинальное, то есть попробовать изменить жизнь.

В смысле – измениться самой. Ведь если основная причина в перемене к ней Ф., как заподозрила Н., в том, что она значительно старше его, то тут дело серьезное и драматическое.

В одну из тягостных бессонных ночей Н. вдруг привиделось (возможно, сон, но, скорее, все-таки нечто вроде грезы): она стоит на пороге некоего помещения, в которое дверь ей открывает не кто иной, как Ф., всматривается в нее пытливо, даже с некоторой-опаской. Мерещится ему знакомое, однако никак не вспомнить, откуда и почему, что-то в лице его проступает – догадка не догадка, но близкое к ошеломленности (память чувства). Однако он и не верит себе, не получается – и это-то вселяет в нее странную бурную радость, почти восторг. Конечно, ему трудно ее узнать – перед ним совершенно другая, молодая, красивая женщина, но это именно она, Н., вот как…

Собственно, на этом вдохновенном мгновении все и прервалось, дальнейшего не последовало – Н. очнулась с твердой уверенностью, что это вовсе не сказка и не беспочвенная фантазия, а вполне реальная возможность. Подсказка ей. Человеку по силам многое, в том числе и омоложение, ведь старение – не что иное, как результат безответственного отношения к своему организму, об этом много написано (кое-что она читала), так что остановить его или даже вернуть утраченное – вполне реально, нужно только найти правильную методику да вооружиться терпением и волей.

С этой будоражащей и одновременно успокаивающей мыслью она заснула и уже во сне ощутила потрясающую легкость и энергию, какие только и возможны в молодости, когда не ходишь, а летаешь и все в жизни кажется достижимым и легкодоступным. Даже одеяние на ней совершенно не имело веса, белоснежное, как свадебное платье, и развевалось, будто на ветру.

Любовная энергия (если направить ее в правильное русло), известно, и впрямь может творить чудеса. А если еще приложить ум и некоторые знания, то результат и вообще может получиться фантастическим.

После той ночи Н. обложилась соответствующей литературой – в последние годы появилось неимоверное количество: всякие оздоровительные методики, целительные практики, восточные и западные, родные и иноземные, истории про старцев, которые прожили чуть ли не до двухсот, если не дольше, лет, а выглядели не больше, чем на сорок-пятьдесят, короче, подошла к вопросу вдумчиво и обстоятельно.

Конечно, многое из того, что она читала, а иногда просто проглядывала, оказывалось явной туфтой, даже на ее вполне дилетантский взгляд, но кое-что заслуживало и внимания. В конце концов, на скептицизме далеко не уедешь, нужна доля здорового простодушия, вера нужна, а для веры, как и для любви, – безрассудство. У нее же оно было, впрочем, иначе как?

Больше ее влекли всякие восточные практики: как-то убедительно у них, то есть у китайцев или индийцев, получалось, а главное – доступно (относительно, конечно): человек – не только часть природы, а – составная частица вселенной, космоса, и не просто, а – микрокосм, ну и так далее. Вроде элементарно, но почему-то ускользает из сознания. Что по образу и подобию – это еще нет-нет да и вспомнится, про часть природы (и что от обезьяны) – тоже, а вот космос, ну да… Аура, точки, вихри, прана, ци-энергия и прочее, но к этому еще и разные упражнения (даже не очень много), регулярное исполнение которых прямиком вело к поставленной цели – ну да, к здоровью, физическому и душевному. К вечной молодости, если угодно.

Понятно, что речь не шла о двух-трех днях, требовались время, усилия и, главным образом, терпение, но Н., кажется, готова была преодолеть все – такое воодушевление в ней вдруг вспыхнуло.

Игра, как говорится, стоила свеч. Тем более и греза о встрече ее тоже не оставляла: да, они должны непременно встретиться (имелся в виду Ф.) – так ли, как это привиделось ей той бессонной ночью, или иначе, на пороге или в каком-то таинственном встречном движении – не имело значения. Она даже не очень задумывалась, что за этим должно последовать. Просто незнакомая женщина на пороге. Молодая. Может, та самая, о какой он мечтал, когда между ними все начиналось и для чего впоследствии стал преградой ее возраст, все эти стремительно набегающие друг за другом годы, способные все превращать в пепел и тлен.

Дальше же было, хотите верьте-хотите нет, почти так, как описывалось во многих этих, весьма скромно изданных, часто на желтой газетной бумаге книжках, ставших для Н. путеводителем. Поскольку пенсионный возраст освобождал ее от кабалы каждодневной службы, а кое-какие сбережения позволяли более или менее свободно распоряжаться собой, она взяла и ничтоже сумняшеся укатила в Крым к знакомой, у которой когда-то недорого снимала комнатку. Сезон уже был не отпускной, поздняя осень, купаться в море холодновато, зато воздух пронзительно чист и свеж, как спелое яблоко поутру, йодистый щемящий запах водорослей, народу почти никого – простор и благодать, самое то для медитаций и прочего.