Книга Убийца Гора - Джон Норман

И тут я, к своему ужасу, услышал, как что-то изнутри бросилось на дверь. Удар был такой силы, что казалось, будто она вот-вот вывалится, однако тяжелые створки выдержали натиск и отошли назад. Можно было предположить, что с той стороны двери также есть запоры. Затем я услышал звук, очевидно, двигаемых в пазах засовов, словно что-то или кто-то пытался удержать их на месте. Значит, дверь могла запираться и открываться изнутри.

Тут раздался новый дикий, безумный рев, и мне показалось, что задвижка с той стороны двери с грохотом вышла из пазов. Оба стражника побледнели от ужаса и поспешно бросились запирать дверь с этой стороны, заводя два тяжелых бруса в предназначенные для них железные скобы. Покончив с этим, они застыли в напряженном ожидании, не сводя с двери наполненного животным страхом взгляда. Доносящиеся изнутри звуки вселяли ужас. Зверь бесновался, царапая двери мощными когтями и бросаясь на них с такой силой и остервенением, что казалось, двери давно уже должны были слететь с петель.

— Уходите! Убирайтесь отсюда! — бросил мне один из стражников.

— Ладно, — сказал я и, пожав плечами, двинулся по коридору назад.

До моего слуха ещё долгое время долетали изрыгаемые охранниками проклятия и грохот ударов в двери, непонятно каким образом выдерживающей бешеный натиск зверя. На верхней лестничной площадке я ненадолго задержался и дождался того момента, когда звериный рев наконец прекратился, а вслед за этим через минуту я услышал звук задвигаемых с той стороны засовов, значит, дверь теперь была заперта и изнутри. Еще через некоторое время охранники, успокоившись, отодвинули с наружной части двери оба тяжелых бруса.

Внутри комнаты стояла мертвая тишина.

И снова я бродил по дому, то и дело натыкаясь на перепившихся охранников и членов обслуживающего персонала, приветствующих меня неизменным: «С Кейджералией!» и слышащих от меня столь же неизменное, как пароль, поздравление.

В голове постоянно вертелась одна и та же мысль, к которой я, сам не зная почему, все время возвращался.

Видимой причины тому не было: мысль казалась не привязанной ни к чему конкретно и вызвана была, вероятно, случайно брошенным мне Кернусом замечанием. «Из тебя, Несущий Смерть, — сказал он мне, — никогда бы не вышел настоящий игрок». Его слова прочно засели у меня в голове и не давали покоя.

С противоположной стороны тянулся ряд дверей, ведущих, очевидно, в кладовые и запертых сейчас на тяжелые замки. Здесь же стояло несколько корзин с фруктами. Почти половину стены занимала печь с громадной ямой для разведения огня и боковым проемом для подбрасывания дров. На каменной стенке печи виднелись углубления для установки над огнем решетки, а с потолка на цепях свисали крюки для подвешивания котла.

Сейчас огня не было, но по обгоревшим головешкам ещё пробегали кое-где затухающие всполохи. Кроме них, комнату освещал один-единственный небольшой светильник, заправленный жиром тарлариона и подвешенный у самого потолка с той стороны помещения, где к стене были прикованы рабы, что, вероятно, облегчало часовому, проходившему здесь каждые два часа, проверять их наличие. Огонь в остальных светильниках был приглушен, и в комнате царил полумрак.

Я вытащил из корзины вторую бутылку с пагой и протянул её этой, безносой.

— Спасибо, хозяин, — сказал она, улыбаясь и возвращаясь на свое место под кольцом, к которому тянулась приковывающая рабыню цепь. Я заметил, что она, опустившись на пол, легко толкнула локтем двух сидящих от неё справа и слева девушек, с радостным видом показывая им бутыль.

— С Кейджералией, — улыбнулся я ей.

— С Кейджералией, — ответила она.

И снова ко мне вернулась та же неотвязная мысль. «Из тебя, Несущий Смерть, никогда не вышел бы настоящий игрок». Настроение сразу же резко ухудшилось, я с мрачным видом выбрался в коридор и стал спускаться по ступеням, ведущим на нижние этажи и в глубь цилиндра. «Никогда… не вышел… игрок… настоящий игрок… никогда…» — сопровождала каждый мой шаг проклятая мысль.

Она доводила меня до тошноты. Я начал даже бояться её, затем меня охватило раздражение. Она вцепилась в мой мозг когтями, раздирала, бросалась на него, как тот зверь, невидимый за тяжелой окованной дверью.

«Из тебя, Несущий Смерть, никогда бы не вышел настоящий игрок».

С бутылью паги в руке я прошел мимо охранников и стал осторожно пробираться по узким металлическим мосткам, тянущимся над железными клетками, забитыми перепившими в честь праздника рабами, спавшими, разметавшись, на каменном полу, сидевшими, уставясь отупевшим, невидящим взглядом в одну точку, или дрожащей рукой подносившими к губам вожделенную бутыль с разбавленной пагой. Я увидел, как одна из женщин, сильно пьяная, протягивала сквозь прутья, отделяющие одну клеть от другой, руку к ближайшей клетке с рабами-мужчинами, продолжая настойчиво бормотать: «Прикоснись ко мне, прикоснись!», но все её соседи спали на каменных плитах мертвецким сном.

На пути снова встретилась лестница. Я миновал этажи с комнатами для допросов, с камерами для рабов, напоминавшими большие зарешеченные каменные мешки, и спускался все ниже и ниже, уходя глубоко под землю, оставляя за спиной все новые и новые этажи с железными клетками для рабов и бросая на ходу приветствовавшим меня охранникам неизменное: «С Кейджералией!».

«Никогда, никогда, Несущий Смерть, из тебя бы не вышел настоящий игрок», — подгоняла меня словно следующая по пятам злорадная мысль, ставшая моим назойливым, похлопывающим по плечу, заглядывающим в глаза попутчиком, присутствие которого, мне начинало казаться, я ощущал уже физически всем своим телом.

Я добрался до самого нижнего этажа.

— Кто идет? — крикнул мне изумленный охранник.

— Это я, Куурус из черной касты. — По приказу Кернуса разношу пагу пленникам по случаю празднования Кейджералии.

— Но здесь только один пленник, — сообщил недоумевающий стражник.

— Значит, больше паги достанется нам с тобой, — ответил я, вытаскивая из бутылки пробку.

На лице охранника появилась радостная ухмылка.

— Я провел здесь всю Кейджералию, — бормотал он в промежутках между большими глотками, — сидя один, без паги. Они даже девушку мне не прислали, — чувствовалось, что возмущению его не было предела.

Я вначале было решил, что стоящий здесь на посту охранник получил приказ оставаться трезвым даже в сегодняшний вечер, но, увидев, с какой прытью он разрушает это мое неверное предположение, догадался, что о нем, вероятно, просто забыли в общей суматохе празднества.

Успешно справившись с большей частью бутыли нужно признать, весьма вместительной, — он присел на пол, поскольку в этом положении ему теперь легче было держаться на ногах.

— Хорошая пага, — наконец заметил он, заглядывая сквозь горлышко бутылки в остатки мутной жидкости.

Я отошел от него и стал осматривать коридор. По обеим его сторонам тянулись ряды небольших, вероятно, рассчитанных на одного человека камер с металлическими дверями, снабженными окошками для наблюдения. В коридоре было сыро; в расщелинах между каменными плитами поблескивала влага. Полутьму мрачных сводов едва рассеивали тусклые светильники, расположенные на стенах ярдах в тридцати один от другого.