Книга Волк - Генри Лайон Олди

– Жил да был боевой звездолёт —

Сам себе и подаст, и нальёт,

Сам летит меж комет,

Сам готовит обед,

Сам стирает носки и бельё…

Папа орал во всю глотку. А что? Антис желает петь. Да, не ария Тартини. Да, баритон хрипит. Кому влом, заткните уши. Навигаторы, канониры, механики, офицеры – бедолаги, кого угораздило оказаться у карлика на пути, шарахались прочь. Делали вид, что ослепли (издеваются?), оглохли, утратили все пять чувств. Очень торопятся, не замечают ничего предосудительного… Не в первый раз знаменитый Папа Лусэро высаживался на борту чужого корабля, желая весело провести время. Слухи о его привычках распространялись быстрее света. И ни одна зараза даже не догадывалась, что сегодня происходит впервые…

– Жил да был нелюдской интеллект,

Сколько зим, падла, жил, сколько лет,

Травишь дустом его,

Давишь с хрустом его —

Он все мыслит, и сил уже нет…

«Что ты хочешь доказать?» – спросила Рахиль.

Ничего, ответил Папа. Он смотрел на приближающуюся эскадру. Он еще не произнес ни слова, а Рахиль уже знала, что он скажет. Умение считать заменяло гематрийке телепатию.

«Это самоубийство.»

Ерунда, возразил Папа. Я буду в безопасности. Если Кровь не принимает меня в большом теле, я зайду в малом. На борту корабля, как все приличные люди. Уверен, Кровь даже не обратит внимания на такое ничтожество, как слепой карлик.

«Это вариант, – кивнул легат Тумидус. – Я не учел…»

Нахмурившись, он добавил:

«Впрочем, я бы не советовал.»

Срать я хотел на твои советы, вежливо ответил Папа. Жидкой струйкой. Думаешь, твои драгоценные соотечественники выставят калеку на мороз, в открытый космос? От помпилианцев можно ждать любой гадости…

«Никто тебя не выставит. Я о другом…»

Вот-вот, перебил его Папа. Не рискнут связываться с вредным антисом. Мы же не станем рассказывать господам рабовладельцам, что антис… Ну, ты понял?

«Я понял. А ты, ты сумеешь удержаться от выхода наружу?»

Да легко, кивнул Папа.

«Пообещай мне…»

Гадом буду, бвана. Устраивает?

Спустя час крейсер «Бешеный» принял на борт коллант легата Тумидуса, а также Лусэро Шанвури, лидер-антиса расы Вудун. Спустя два часа военный трибун Красс, командующий сводной оперативной эскадрой «Гладиус», проклял тот миг, когда дал согласие на это вопиющее безобразие. Папа травил анекдоты, горланил кабацкие песни, сыпал байками, от которых покраснел бы и вышибала в борделе.

– Жил да был в гуманоиде чип,

Был горяч он, как блин из печи —

Как поймает волну,

Да еще не одну —

Не спасут ни семья, ни врачи…

Унижение, думал Папа. Невозможность выйти в большое тело, когда мне захочется – в кошмарном сне я бы не вообразил унижения сильнее. Вне корабля я не просто растворюсь в Крови – я растворюсь, мать его, с радостью. Краткое сопротивление, и счастливая улыбка наркомана, засадившего смертельную дозу. Великий Н'куйя, я задыхаюсь от зависти. Я завидую колланту Тумидуса, слабому, уступающему мне во всём, кроме сущего пустяка – Кровь светлеет, исчезает в этой маленькой Ойкумене.

– Жил да был уникальный геном,

Похмелялся десертным вином…

Невеселая песня выходила у Папы.

Совсем невеселая.

IV

– К ботику я вас не пущу, – сказал Тизитль. – Уж извините.

– Почему? – спросил Марк.

Он знал, почему.

– Вы только не подумайте, – Тизитль скорчил уморительную гримасу, – будто я вам не доверяю. Я вам действительно не доверяю. Это правда, чистая как спирт. Но вы не подумайте, ладно? Продолжим играть в простаков. Скажем иначе: я опасаюсь за ваше здоровье.

Марк огляделся. Вертолеты, отметил он. Штурмовики. Самоходки. Зенитные спарки. Ракетный комплекс. Клянусь мамой, Тизитль прав. В такой компании не остается ничего, кроме опасений за свое здоровье.

– Бот излучает? Там вредный микроклимат?

– Там вредный Змей. Боюсь, при виде вас он совершит ряд резких телодвижений. Это, конечно, если вы встанете слишком близко. Близость, как сказал поэт, ослепляет, лишает разума. А в вашем плачевном состоянии резкие телодвижения противопоказаны. Спросите хоть у доктора…

Ученый журавль кивнул. Крылья его тряслись. Врачу было не по себе. Концентрация оружия на квадратный метр сильно превышала норму, допустимую для журавлей. Поэт в исполнении Тизитля говорил правду: близость лишает разума, в особенности – близость огневого конфликта.

– Вот, держите, Марчкх…

– Что это? Электромагнитный пистолет?

Странный аппарат был красным. Ярко-красным, а раструб – бежевая спираль. Чудо техники напоминало фен для сушки волос, если сушить всю голову целиком. Марк взял «фен» за ручку, повертел, прицелился в Тизитля. Нет, не оружие.

А жаль.

– Мегафон, – неожиданно сухо ответил Тизитль. – Ручной мегафон для речевого оповещения. Сюда говорят, отсюда звучит. Вы полагали, мы дадим вам посекретничать? Пошептаться на ушко? Не считайте нас дураками, приятель. Обратили внимание на полосу?

Марк кивнул. Он сразу приметил белую полосу, выведенную метрах в сорока от бота, прямо на земле, влажной и каменистой. Судя по блеску краски, полосу регулярно подновляли.

– За нее не заходите. Не советую.

– А если зайду? Случайно…

– Во-первых, я буду рядом. Рядом со мной, дражайший Марчкх, все случайности работают против вас. Во-вторых… Видите спички?

Тизитль достал из кармана картонный коробок, открыл его, демонстрируя ряд тоненьких деревянных палочек – типа зубочисток, но с бурыми головками. Спички, подумал Марк. Маленькие спицы?

– Вижу. Что это такое?

У коротышки дернулась щека. Похоже, он счел вопрос издевательством. Не вдаваясь в подробности, Тизитль закрыл коробок, подбросил на ладони: раз, другой. И внезапно швырнул спички по крутой дуге, от себя к боту. Звука выстрела Марк не услышал. Только щелчок и треск, когда пуля разнесла коробок вдребезги, устроив мелкий фейерверк.

– Снайперы, Марчкх. Имейте в виду, у них слабые нервы.

– Воняет, – с чувством произнес Марк.

– А? – коротышка принюхался. – Это от болота.

Катилина жался к Марковой ноге. Нагуаль нервничал.

– Ну что, пошли? Держитесь поближе ко мне…

Прежде чем сделать первый шаг, Марк оглянулся. У вертолетов, севших у кромки джунглей – там, куда не дотянулся излучатель Змея – стояла Ведьма. Марк помахал ей рукой и направился к боту. Тизитль шел на полкорпуса впереди, мурлыча навязчивую мелодию.