Книга Как ни крути - помрешь - Ким Харрисон

Черт побери, у меня соседка по комнате – вампирский самурай.Все лучше и лучше.

– Да, ты умеешь им работать, – сказала я очень тихо.Она блеснула улыбкой и вложила клинок в ножны.

– Занималась с пятого класса и до окончания школы, –сказала она, кладя меч на стол. – Так быстро росла, что неуклюжа быланевероятно, на все натыкалась. В основном на людей, которые меня раздражали.Отрочество – это время, когда реакция становится быстрее. Тренировки мнепомогли, и я стала их продолжать.

Я слизнула с пальцев соль и оттолкнула попкорн от себя.Скорее всего в этих тренировках приличный кусок времени учили самоконтролю.Несколько успокоившись, потому что свечи, похоже, помогли, я закинула подстолом ногу на ногу, и мне захотелось кофе. Айви рылась в шкафу, разыскиваятермос. Я поглядела на капающую в кофейник жидкость, надеясь, что она не всесебе заберет. – Ну-ну, – сказала она, доставая термос и промывая его горячейводой, чтобы согреть. – У тебя вид довольный, как у вампира, который высосал кошку.

– Прости? – переспросила я, ощутив в животе судорогу.Она повернулась и вытерла руки полотенцем.

– Поговорка такая. Ник звонил?

– Нет, – ответила я, ничего не добавив.

Она улыбнулась шире. Откинув назад волосы, она сказала:

– Отлично. – И повторила: – Ага, отлично.

Разговор начинал уходить не туда, куда мне хотелось бы.Поднявшись, я вытерла ладони о джинсы и босиком пошлепала увеличить огонь подкастрюлькой. Айви распахнула холодильник и вылезла со сливочным сыром ипакетиком бубликов. Жрет эта женщина так, будто калории к ней не прилипают.

– С Дженксом – пролет? – спросила я, хотя ответ былочевиден.

– Пролет, – ответила она. – Хотя со мной он все жепоговорил. – В глазах Айви мелькнула досада. – Я ему сказала, что тоже знаю,кто такой Трент, и нечего здесь мусолить. Сейчас он и со мной говорить нехочет. – Она сняла крышку с банки сыра и намазала себе бублик ножом. – Как тыдумаешь, не стоит ли нам дать объявление в газеты?

Я подняла голову:

– Чтобы заменить его? – спросила я, запнувшись. Айвиоткусила кусок бублика и покачала головой:

– – Просто его встряхнуть, – прожевала она с полнымртом. – Может, если он увидит наше объявление о приглашении пикси, тосогласится с нами разговаривать.

Нахмурившись, я села на место и расслабилась, положив босыеноги на незанятый стул.

– Сомневаюсь. Вполне в его стиле будет нас послатьдалеко и надолго.

Айви передернула плечом.

– Похоже, что до весны нам ничего не сделать.

– Похоже. – Видит Бог, как неприятна мне эта мысль.Надо будет найти способ извиниться перед Дженксом. Может, послать емутелеграмму с доставкой через клоуна. Или самой быть этим клоуном. – Еще раз сним поговорю, – сказала я. – Отвезу ему меду. Может, если я его напою, он меняпростит за такой идиотизм.

– Я куплю тогда какого-нибудь по дороге, – предложилаАйви. – Недавно видела мед для гурманов – с цветов японской вишни.

Вылив из термоса воду, Айви залила туда полный кофейник,заключив небесный аромат в стекле и металле.

Прикусив губу, которую я было раскатала на кофе, я сняланоги со стула Айви. Очевидно, она тоже думала, как нам успокоить оскорбленнуюгордость Дженкса.

– Так куда ты собралась так поздно с термосом кофе,мешком кольев и этим мечом?

Айви прислонилась к столу с тягучей грацией черной пантеры,держа кончиками пальцев недоеденный бублик.

– Мне тут нужно привести в чувство некоторыхзазнавшихся вампов. Не дать им вовремя лечь спать. Меч – для показухи, колья –как напоминание, а кофе – для меня.

Я состроила гримасу, представляя себе, как это мерзко –когда тебя Айви не отпускает спать. Но тут я сложила два и два, и у меня глазана лоб полезли.

– Ты это делаешь для Пискари? – спросила я и уверилась,что права, когда она отвернулась к окну.

– Ага.

Я молча ждала, пока она скажет еще что-нибудь. Она молчала.Я внимательно на нее посмотрела, оценила ее замкнутую позу.

– Твой отец чего-то добился? – осторожнопоинтересовалась я.

Она вздохнула и обернулась ко мне:

– Пока я занимаюсь делами Пискари, эта старая сволочьне лезет ко мне в голову.

Она посмотрела на недоеденный бублик, прошла по кухне, стучакаблуками, и бросила его в мусорную корзину.

Я ничего не сказала, но удивилась, что Айви так легкокапитулировала. Но она услышала в моем молчании осуждение (которого там небыло) и покраснела от стыда.

– Пискари согласился, чтобы я и дальше использовалаКи-стена как подставное лицо, – сказала она. – Ему нравится его зловещаярепутация, а всякий, имеющий вес, все равно знает, что его слова на самом делеисходят от меня – то есть от Пискари. На самом деле мне ничего делать не надо,пока Кистен не напоролся ни на что, с чем не может справиться. Вот тут мне ипридется выйти на сцену, чтобы его выручать.

Я вспомнила, как Кистен свалил семь колдунов так просто инебрежно, будто карамельку пополам переломил. Мне трудно было себе представитьситуацию, когда он бы не справился. С другой стороны, он бы не мог выступитьпротив неживых вампиров, не опирайся он на силу Пискари.

– И тебя это устраивает? – спросила я, как дура.

– Нет, – ответила она, скрестив руки на груди. – Но этото, чего добился мой отец, и если я не могу принять то, что он сделал мне впомощь, то не должна была его об этой помощи просить.

– Извини, – пробормотала я, жалея, что не удержала языкза зубами.

Айви, явно смягчившись, подошла к сумке и положила термос наколья.

– Я не хочу, чтобы Пискари лез мне в голову, – сказалаона, встряхивая сумку, чтобы там все улеглось, и потом застегивая. – Пока яделаю то, что он говорит, он туда не лезет и Эрику тоже не трогает. Кистену быбыть его наследником, а не мне, – буркнула Айви. – Он этого хочет.

Я рассеянно согласилась, и вдруг ее пальцы на сумке застыли,на лице отразилась тень страдания, знакомая мне по той ночи, когда Пискари ееизнасиловал – и не в одном только смысле. Меня обдало ознобом, когда онараздула ноздри и глаза ее устремились куда-то вдаль.

– Здесь был Кистен, – сказала она тихо.

У меня кожу стянуло мурашками. Черт побери, я даже одну ночьне смогла от нее этого утаить.

– Нуда, – ответила я, выпрямляясь. – Он искал тебя. –Где-то полдня назад.

Холодок внутри меня стал сильнее, когда глаза у Айвиприщурились, заметили мою неловкость. Она повернула голову, поглядела накастрюльку на плите. Черт, и еще раз черт.