Книга Дар Императора - Аарон Дембски-Боуден

— Мы знаем, зачем вы здесь, — в голосе было тепла меньше, чем в камне. — Вы здесь, что заставить Фенрис истечь кровью, чтобы успокоить стыд твоего черного сердца. Убей каждого мужчину, женщину и ребенка, который знает о твоей трусости, и можешь притворяться храбрецом и дальше. Да, инквизитор. Я — Таурангиан Тесак, и я знаю, зачем ты здесь.

Ответ Киснароса казался тяжелым от сожаления и был еще больше отталкивающим из-за болезненной искренности. Лорд-инквизитор всегда говорил так, словно на его плечах покоилась тяжесть всех миров Империума.

— Неужели во всем вашем ордене нет никого, кто пользовался бы рассудительностью не хуже секиры? Неужели каждая наша встреча должна заканчиваться обвинениями?

— Чего ты хочешь от нас? Мы не склонимся перед тобой. Мы не обнажим глотки, чтобы окончить войну. Что, по-твоему, мы должны сделать?

— Я только хочу положить этому конец. Я хочу поговорить с тем, кто может это закончить, пока все не началось всерьез.

Для ответа Волку потребовалась почти минута.

— Да, лорд. Среди нас есть такой.

Гололит Киснароса мерцал, то и дело теряя фокус из-за помех, генерируемых таким количеством кораблей.

— Твои мир и орден стоят на грани гибели, Таурангиан. Если среди вас есть тот, кто может говорить за Волков, тогда приведи его. Я молюсь лишь о том, чтобы он подбирал слова более взвешенно, чем ваш верховный лорд. Обе стороны должны найти компромисс и не пытаться геройствовать.

— Дай нам четыре часа, — ответил Таурангиан.

— Вы их получите, — пообещал Киснарос.

Его аватар медленно оглядел мостик — судя по всему, каждый мостик. Он посмотрел прямо сквозь Малхадиила, Аннику, Кастора и еще полдюжины офицеров.

— Гиперион, — вдруг произнес гололит. Мерцающее изображение смотрело прямо на меня.

— Мой лорд?

— Ты тот, кого фенрисийцы зовут Сломавший Клинок, да?

— Один фенрисиец назвал меня так, лорд. Не могу ручаться за всех.

— Но ты сломал клинок примарха.

— Да, лорд.

Он кивнул, переведя взгляд куда-то вдаль.

— Могу я поговорить с тобой, пожалуйста? На борту «Надежды Корела»?

II

Он стоял посреди оккуляриума один, не считая многочисленные мониторы на стенах, установленные так плотно, что напоминали мне чешую на шкуре рептилии. Каждый экран показывал командный мостик одного из кораблей флота, позволяя инквизитору наблюдать глазами своих сервочерепов.

Он улыбнулся, когда я вошел, и легким взмахом руки погасил экраны. Значит, псайкер. Сильный, это ясно. Настолько мощный, как я или Малхадиил? Вряд ли.

+ Не будь так уверен, + с улыбкой отправил мне он.

— Вы звали меня, лорд?

Он покачал головой, и его улыбка исчезла.

— Напротив. Я просил тебя прийти.

— Конечно.

— Я хотел поговорить с тобой наедине, Гиперион. Нам нужно закончить это, и закончить сейчас. Постой. Дай договорить. Я уже вижу несогласие в твоих глазах, но выслушай меня. Были допущены ошибки. Я несу на себе бремя вины. Но время еще есть. Волки могут избежать гибели, и Инквизиция оставит их в покое. Нам просто нужно направить процесс в верное русло.

Я недоверчиво посмотрел на него.

— Вы привели целый орден и линейный флот в небеса над их родным миром. Даже если вы просто развернетесь и уйдете, они не простят Инквизицию.

— У каждой медали есть две стороны. Собрал ли я целый орден для поддержки флота? Да, но только чтобы показать Волкам: раз они принадлежат к драгоценным Адептус Астартес, то не должны говорить с позиции морального превосходства. Только не в случае, когда с ними не согласен другой орден.

— Серые Рыцари уже выступили против них.

Он покачал головой, встретившись со мной взглядом.

— Только узы верности, которые и так напряжены до предела. Куда больше твоих братьев могли — и должны были — присоединиться к нам. Ты не находишь странным, что их до сих пор здесь нет?

— Галактика огромна, лорд. Нас всего тысяча. Теперь уже чуть больше восьмисот, после Армагеддона и Месяцев Стыда.

— Месяцы Стыда, — Киснарос тихо хмыкнул. — Как странно слышать название, по которому тебя запомнят в истории. Хотя, стоит признать, именно этого я и заслуживаю. Но ты прав. У Серых Рыцарей есть куда более важные проблемы, чем это фиаско. Вот почему я не призывал их. Я мог бы. Многие инквизиторы так бы и поступили. Но мне не хочется отвлекать их от обязанностей. Даже сделай я это, Серым Рыцарям пришлось бы открыть огонь, если был бы отдан приказ.

Он смотрел на меня пару ударов сердца.

— И они бы стреляли?

— Некоторые — может быть.

— Вот именно, — ответил Киснарос, проведя руками по длинным волосам. — Некоторые. Большинство — нет. Это не ваша роль, и вам здесь не место. Я виноват в том, что заставил вас превысить данные Императором полномочия и втянул в политику Империума. За это я прошу прощения.

— Меня… удивляет то, что вы говорите подобным образом, лорд.

— Уверен, так и есть. Красные Охотники — грубый инструмент по сравнению со скальпелем, коим являются Сыны Титана. Они будут стрелять, Гиперион. И почтут это за большую честь. Но все равно я привел их, чтобы заявить о своем мнении их присутствием, а не орудиями их кораблей. Волки должны отступить. Альтернатива слишком страшна. Схватки в пустоте — это одно. Ничего не произойдет, если немного пострадает гордость, а некоторые расстанутся с жизнью. В масштабах Империума это ничто. Опустошение родного мира ордена Первого Основания — уже нечто совершенно иное и куда более мрачное. Это выходит за грани разумного. Но Волки должны отступить. Они не могут ставить под сомнение Трон. Этого нельзя допустить. Что я могу сделать?

Все развивалось не так, как я ожидал. Я был уверен, что приду сюда один, и когда выйду, он будет уже мертв. Я ничего не сказал. Просто смотрел на него.

Киснарос рассмеялся.

— Ну что же, убийство — храбрый шаг, но я понимаю, почему ты вынужден пойти на него. Если я до сих пор не смог убедить тебя, то надеюсь, что сделаю это к тому времени, как ты уйдешь.

Я постарался спрятать свои мысли за стеной концентрации. Существуют некоторые уловки, простые упражнения, которые защищают мысли в случае, если одной силы воли недостаточно. Я сфокусировал часть внимания на отсчете ударов сердца, одновременно пытаясь считать пульс инквизитора.

— Как хитро, — он снова улыбнулся. — Теперь я слышу лишь числа в твоем разуме. Детский прием, но эффективный. Я и сам им нередко пользуюсь.

— Почему вы не заставили ярла Гримнара выполнить ваши приказы? Вы достаточно сильны, чтобы оставить в его разуме психический отпечаток.

Он вздохнул, покачав головой.