Книга Влюбленный мятежник - Хизер Грэм

Льюис ждет Эрика и его людей. Они должны положить конец натиску англичан, а затем ему предстоит вернуться к Вашингтону. Конгресс уже заседает, со дня на день колонии объявят себя независимыми.

И он рискнет всем в этой борьбе.

Но он не проиграет! Эрик дал себе клятву и, обернувшись, посмотрел на дверь в спальню. Острая, тоскливая боль пронзила его сердце. Если бы только она была с ними!

Если бы только она любила его…

Глава 16

В первых числах июля, после разгрома Данмора, Эрик должен был вернуться и занять свое место подле Вашингтона, но вместо этого решил заехать домой. Оставалась слабая надежда, что Аманда еще не отплыла во Францию. А ему вдруг очень захотелось выслушать ее еще раз. Отчаянно захотелось. Он наговорил ей массу ужасных слов, выдвинул такие тяжкие обвинения, но большинство из них были лишь следствием страха, смешанного с яростью.

Эрик пришпорил коня, оставив Фредерика глотать поднятую им пыль. Но когда он подъехал к длинной аллее, ведущей к дому, сердце его упало. С подъема Эрик увидел, что «Родной земли» у пристани нет. Аманда уже уехала.

Добравшись до дома, он тем не менее нетерпеливо рванул на себя дверь, но встретили его лишь Ричард и горничные. В палящей жаре июля дом казался холодным и покинутым. Эрик медленно поднялся к галерее, чувствуя, как пустота обступает его. Аманда стал? неотъемлемой частью дома. Аромат ее духов преследовал его, ему слышалось эхо ее голоса, ласковый и женственный шепот, такой задорный и влекущий. Самый замечательный на свете! Во Франции она будет сама в безопасности — и не сможет повредить колониям.

Но ни слова, ни логика не помогали. Его мир стал холодным, дом без нее превратился в безжизненную коробку из кирпича и бревен.

— Лорд Камерон!.

Он развернулся и посмотрел вниз. В холл ворвался Фредерик:

— Лорд Камерон! Независимость! Конгресс проголосовал за независимость! Шестого июля в Филадельфии была зачитана Декларация, и ее начали перепечатывать газеты по всей стране! Лорд Камерон, мы совершили это! Мы все совершили это! Мы — свободные и независимые люди!

Да, они совершили это. Эрик, вцепившись в перила лестницы, уставился на печатника. Они воюют уже больше года, но теперь их борьба узаконена. Теперь они не повернут назад. Никогда, Они стали свободными.

Его сотрясала крупная дрожь. Он вдруг порадовался, что услышал эту новость здесь, в Камерон-Холле. Пусть и опустевшем. Он снова знал, за что бороться, за что умирать.

Он поспешно сбежал вниз.

— Ричард! Бренди, парень, лучшего в доме! Конгресс наконец-то решился! Боже мой, зови слуг, зови всех. Тост! За… свободу!

В конце сентября Эрик сидел в палатке Вашингтона, разбираясь в картах Нью-Йорка и Нью-Джерси, когда тому доставили донесение.

Он увидел, как генерал изменился в лице; плечи его великого друга поникли, лицо стало пепельно-серым.

— Они поймали моего юного разведчика, — сказал генерал.

Эрик быстро начал припоминать Вашингтон попросил рейнджеров из Коннектикута предоставить человека, который бы остался в Нью-Йорке, чтобы собирать сведения о позициях британцев. На вторую просьбу добровольцем вызвался молодой человек по имени Натан Хайл, который отправился в город под видом учителя-голландца.

Вашингтон ожесточенно потер висок.

— Ему было не больше двадцати одного года. Его выдали. Хоув приговорил его к повешению. — Протяжно вздохнув, он снова взял донесение в руки. — Хэйл произнес речь, которая потрясла британцев, и закончил такими словами — ты только послушай Эрик, это потрясающе: «Я сожалею лишь, что у меня всего одна жизнь, которую я могу отдать за свою страну». Одна жизнь. Боже!

— Это война, — тихо сказал Эрик после паузы.

— Это война. Мы еще многих потеряем, — признал Вашингтон, — но этот Хэйл, . И такая мужественная, душа должна быть жестоко лишена жизни!

Жестоко? Да, думал Эрик, — трясясь на следующий день в седле вместе со своим отрядом. Жестоко, но и поучительно. Слова Хэйла передавались в войсках из уст в уста. Своей гибелью Натан Хэйл укрепил дух армии. Он завоевал себе бессмертие.

По ночам Эрика преследовал запах пороха. Будь его глаза открыты или закрыты, он видел шеренги солдат, слышал крики людей, ржание лошадей и ужасный грохот артиллерийской канонады. Но порой, когда пороховая пелена рассеивалась, перед ним представала Аманда.

Она шла к нему сквозь дым и кровь, а В увлажнившихся глазах читался упрек.

Они повесили Хэйла, эти британцы. Предателей обычно вешают, так принято на войне.

Но что, если она не лгала? Что, если она действительно перестала быть шпионкой? Что, если кто-то другой продолжает водить их всех за нос?

Эрик просыпался со стоном. И, лежа с открытыми глазами до рассвета, он знал, что утром сядет на коня и будет Сражаться опять, поведет своих людей навстречу смерти.

Двадцать восьмого октября они сразились с англичанами в битве на Белых равнинах. Американцы бились храбро и доблестно, с удивительным умением и упорством. Но постепенно регулярные части англичан вытеснили их с поля боя. Размахивая окровавленным клинком, Эрик отдал приказ своим людям отходить.

Энн-Мари и сэр Томас часто теперь помогали ему утешиться, прийти в себя. Дочь Томаса последовала на воину за отцом. На переднем крае она перезаряжала ружья, подносила воду, ухаживала за ранеными. Когда позволяла обстановка, Эрик обедал с ними, а после обеда частенько засиживался у Энн-Мари.

Однажды вечером, когда они гуляли среди деревьев, она оказалась в его объятиях. Встав на цыпочки, Энн-Мари поцеловала его. Он ответил, как и в прошлый раз, его сердце заколотилось, тело напряглось. Она притянула его руку к своей груди, и; Эрик ощутил ее мягкость, но, овладев собой, убрал ее руки и отстранился. Затем он нежно погладил ее по щеке.

— Я женатый человек, Энн-Мари. Ты слишком хорошая женщина, чтобы стать чьей-то любовницей.

— А если мне все равно? — прошептала она.

Он протяжно вздохнул, ощущая на себе в темноте ее взгляд. Энн-Мари улыбнулась.

— Кажется, я опоздала, лорд Камерон! — поддразнила она с доброй улыбкой. — Когда ты был неудержим и необуздан и, казалось, коллекционировал женщин, я мечтала о кольце на своем пальце. А теперь я готова довольствоваться несколькими ночами с героем в своей постели, и мне по-настоящему безразлично, если после этого меня назовут самой распутной женщиной на континенте. Эрик, отправляйся за своей женой! Привези ее домой. Я не верю в ее окончательное предательство!

Он взял девушку за руки.

— Энн-Мари, я не могу. Может, мне не стоит больше приходить…

Она прижала пальчик к его губам.

— Нет. Не обрывай нашу дружбу. Вы мне нужны; ты и Дэмьен.

— А! Мой кровожадный родственник! Он по-прежнему разговаривает со мной сквозь зубы и только по крайней необходимости. Но он прекрасный молодой человек…