Книга Горячая весна 2015-го - Михаил Луговой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сука, вот он! Осколочным! – заорал в ТПУ Афанасьев.
Четверка вертолетов первого батальона 227-го авиационного полка, следуя проложенным тактическим планировщиком маршрутом, подошла к цели с юго-востока. По опыту Ирака пилоты знали, что, стреляя в режиме висения, даже с большой дальности, они превращают себя в мишени, и, едва завидев тыловую русскую колонну, атаковали ее пусками «Хелфаеров»[72]на полной скорости. Несколько машин вспыхнуло, остальные начали расползаться в стороны, на глазах исчезая в плотной дымовой завесе, но капитан, командовавший группой, уже приказал прекратить огонь. Танков в колонне не было, а тратить ПТУРы на жестяную мелочь не имело смысла, проще сблизиться и прочесать колонну из пушек или 70-миллиметровыми неуправляемыми ракетами, тем более что датчики предупреждения об облучении молчали – русская ПВО еще не обратила на них внимания.
Через пару десятков секунд вертолеты на предельно малой высоте выскочили из-за полосы деревьев на открытое поле, которое пересекала атакованная колонна. Машины разбрасывали в стороны огненные шары термоловушек. В лоб им вряд ли сумеют попасть из ПЗРК, а вдогонку, после их огня, скорее всего не останется кому стрелять.
– Танк на десять часов!
Капитан повернул голову. Действительно, танк. Русская машина, казавшаяся бесформенной из-за маскирующей «попоны», благодаря которой они и не обнаружили ее издалека, подпрыгивая, неслась курсом, обратным курсу вертолетов, всего в полутора километрах.
– Он наш, Дик! – прорычал капитан, разворачивая вертолет в воздухе.
– Да, кэп! – отозвался оператор, ловя русского в сетку прицела.
В наушниках у Олега сопение наводчика и команды Афанасьева перекрыла тревожная трель. Он явно уже слышал этот звук, но не помнил, где именно. Зато командир танка узнал зуммер сработавшей «Шторы»[73]мгновенно. Система была переключена в полуавтоматический режим и по нажатию кнопки мгновенно развернула башню в направлении приближающейся угрозы. За мгновение до того, как отстрелянные аэрозольные гранаты, взорвавшись, окутали танк непроницаемым белым облаком, его командир увидел прямо в центре прицельной сетки жирную черную запятую несущегося на них вертолета и, перехватив у наводчика управление, нажал кнопку спуска.
Танк и вертолет выстрелили почти одновременно. Но снаряду танковой пушки понадобилось гораздо меньше времени, чтобы преодолеть разделяющее их расстояние. Автоматика танка успела определить дистанцию до цели, и взрыватель подорвал его в нескольких метрах от «Апача». Осколки вывели из строя систему управления, правый двигатель вспыхнул, машина завалилась в воздухе набок и через секунду, разбрасывая элементы конструкции и обломки лопастей, пропахала длинную канаву и замерла в поле бесформенной и безжизненной грудой металла.
Потерявший управление «Хелфаер» взорвался метрах в пятнадцати от танка. Остальные пилоты, деморализованные потерей ведущего, выпустив по колонне НАРы с расстояния, превышающего оптимальное, ушли в сторону.
Через пятнадцать минут полковник Уорли начал принимать доклады старших групп. Выходило, что он безвозвратно потерял семь машин и не менее четырех экипажей. Не меньше дюжины вертолетов имели повреждения, что исключало их использование в ближайшее время. Подразделения утратили почти пятьдесят процентов ударной мощи. Не так уж плохо, учитывая, что количество уничтоженных бронеобъектов, по докладам пилотов, превышало восемьдесят единиц. Правда, требовалось поделить это число на некий коэффициент, чтобы получить верную цифру, очищенную от преувеличений. Полковник вспомнил, как лет десять назад посещал вместе с военной делегацией русский вертолетный центр километрах в двухстах от Москвы. Torzhok, нет? Русские вертолетчики полагали этот коэффициент равным числу «пи» и каждый раз переглядывались, пряча усмешку, словно говорили о чем-то неприличном.
Командир 160-й бригады генерал Игнатов получил доклад через минуту. Безвозвратно было потеряно пять танков, четыре БМП и две самоходные артустановки, не считая вспомогательных машин. В полтора раза больше техники вышло из строя, но подлежало ремонту. Бригада выходила из-под прикрытия фронтовой ПВО и в дальнейшем могла полагаться только на свои и приданные средства. А американцы, кажется, наконец взялись за них серьезно. Ну что же, этого следовало ожидать.
– Пожрать бы, мужики, а?
Идею не поддержали. Не потому, что были не согласны, а потому, что травить душу не хотелось. Остатки роты занимались делом, ставшим привычным за время, прошедшее с момента их прибытия в Калининград, – окапывались.
«Нам бы лопатами воевать, – с неожиданной злостью подумал Василий, выворачивая лопаткой пласт песчаного грунта, – всех бы победили!»
Бой в Знаменске обошелся роте дорого: сейчас она, пожалуй, тянула на хороший взвод – тридцать девять человек. Правда, первый взвод отошел с основной частью батальона на запад, по южному берегу Преголи, и его потери были неизвестны. Бой там шел и сейчас, и связи с батальоном не было.
Остальная рота с появлением американских танков, метров с семисот открывших огонь по ее позициям, отошла к северо-западу. Мост взорвали. Три средних пролета, которые были заминированы заранее, рухнули вниз. Правда, особого смысла в этом, похоже, уже не было, раз уж американцы сумели протащить танки на северный берег где-то дальше к востоку.
Отступали пешком, на себе таща раненых, по ровному полю, оставив на окраине Знаменска заслон, имевший приказ умереть, но дать им время отойти. Впрочем, никто их не преследовал. Похоже, что, выбив их из Знаменска, американцы этим удовлетворились, направив основные усилия на север.
Километрах в трех-четырех их ожидал основательно подготовленный и хорошо замаскированный ротный опорный пункт, расположенный между двумя поросшими лесом возвышенностями. Командование о них не забыло: на позицию прибыли несколько гражданских машин «Скорой помощи», забравшие раненых, и чуть позже двумя МТ-ЛБ[74]доставили и боезапас.
На этом хорошие новости закончились и начались не очень хорошие. Во-первых, не привезли продуктов. Капитан Зуев, несмотря на ранение оставшийся командовать ротой, послал несколько человек пошарить в видневшихся на юге домах какой-то деревни. Но пары банок компота и четырех жестянок с консервами на всех было явно мало. Второй напастью оказался майор – морской пехотинец, привезший боеприпасы. Он приказал роте покинуть замаскированные и укрепленные бетоном капониры и копать новую позицию параллельно предыдущей, метрах в трехстах впереди.
