Книга Та, которой нет - Маша Ловыгина

огромное стало наваливаться на него сверху, погружая в какой-то кокон. Будто крышка накрывала гроб. И Бархатов с ужасом подумал, что не сможет теперь увидеть ее снова, если позволит себе сдаться.

59

— Дмитрий Эдуардович, как он? — спросила Влада, разглядывая через стекло лежащего Бархатова. Медсестра ставила ему капельницу, поправляла подушку, спрашивала о чем-то. Кирилл, с осунувшимся лицом и бледностью, пробивавшейся через загар, отвечал односложно, едва шевеля потрескавшимися губами.

— Главное, что он пришел в себя, — ответил Дмитрий Эдуардович и поправил очки. — Давление удалось стабилизировать — и это главный плюс. Коротко и по существу — я боялся, что Бархатов впадет в кому. Я бы и сейчас не стал сбрасывать со счетов эту вероятность. Сильное переохлаждение, как вы понимаете, тоже не добавляет очков. Но надеюсь, что сюрпризов больше не будет. Могу похвалить Бархатова за то, что он заботился о своей спортивной форме все это время. Сейчас это пошло ему на пользу. Ладно, будем наблюдать. — Он взглянул на Владу. — Как скоро появится ваш важный человек?

— С минуты на минуту! Я вызвалась поехать вперед, чтобы убедиться в том, что с Бархатовым все хорошо. И очень вам благодарна, что вы согласились на встречу. По телефону совершенно невозможно что-то узнать о здоровье пациента. Все так серьезно у вас, Но это и правильно! Не надо, чтобы некоторые знали о том, что происходит с Кириллом Андреевичем. Пусть он окрепнет… — она взглянула на врача в поисках понимания и поддержки.

Дмитрий Эдуардович пожевал губами:

— И поэтому вы настаиваете на его встрече с кем-то?

— Поверьте, это необходимо и крайне важно. Для самого Бархатова. Это… это его адвокат.

— Уж не завещание ли собрались писать? — спросил Дмитрий Эдуардович и тут же кивнул. — Что ж, дело нужное в определенном смысле. Не смотрите на меня так. Везде нужен порядок.

— Там уже у него понаписано всякого… — с горечью ответила Влада. — Уж лучше бы без всего этого… — она нахмурилась. — Когда вы думаете оперировать?

— Профессор Рябцев вылетает послезавтра. Анализы и консилиум — все будет организовано в его присутствии. Сделаем повторное МРТ. А сейчас Кириллу нужен покой и терапия.

— Да, я понимаю! — торопливо согласилась Влада. — Но дело касается Глеба и Бархатова… То есть…

В кармане ожил мобильный телефон. Она быстро ответила:

— Все в порядке! В сознании! — и тут же врачу, — приехал адвокат!

Дмитрий Эдуардович махнул рукой:

— Пусть поднимается ко мне в кабинет.

Он пошел по коридору к лифту, а Влада еще раз посмотрела через стекло на Бархатова. Вздохнув, она нервно потеребила пуговицы на белом халате и последовала за Дмитрием Эдуардовичем.

…Встреча с адвокатом произвела на Владу неизгладимое впечатление. Они не пошли к нему в квартиру, чтобы продолжить разговор. Все, что она хотела рассказать, было произнесено. И даже если собственные фразы казались ей путанными и чересчур эмоциональными, то он, видимо привыкший к такому вот изложению, лишь задавал уточняющие вопросы.

Фамилия его была Рысецкий. Вот так просто, без имени и отчества, ей было предложено называть его: «господин Рысецкий». Возможно, в другое время это бы вызвало у нее какую-то реакцию, но сейчас Владу волновало только благополучие и жизнь Глеба.

Адвокат наблюдал за тем, как она пыталась договориться по телефону с дежурной, чтобы узнать о состоянии Бархатова. А затем, взглянув на часы, сказал, что если Влада уложится за те несколько часов, которые еще есть в запасе, и предоставит ему доказательства того, что Кирилл Андреевич жив и находится в здравом уме, то он готов встретиться с ним. Рысецкий жил и работал в Москве и прилетал в их город только по приглашению людей, которые обращались исключительно к нему для решения своих дел. Влада поняла, что уровень этих клиентов очень высок, и при других обстоятельствах она бы никогда не пересеклась с этим человеком.

Что ж, как бы то ни было, решение оставалось за ней, и она со всей страстностью приняла его. Понеслась в клинику, требовательно заявила о желании встретиться с Дмитрием Эдуардовичем, решительно настроившись на что угодно, лишь бы добиться встречи. Дежурная выслушала ее совершенно спокойно и предложила стакан воды. По всей видимости правила, заведенные владельцем и главным врачом, были все-таки направлены на скорейшее разрешение вопросов, поэтому за те полчаса, которые Влада провела в ожидании врача, нервно расхаживая по приемному отделению, ей удалось кое-как заставить себя успокоиться.

…Она спустилась на первый этаж, и когда Рысецкий, уже в белом халате, появился в поле ее зрения, помахала ему. Они поднялись на лифте, не сказав друг другу ни слова. Адвокат был занят какими-то бумагами, которые держал в руках, периодический отвечал на сообщения, приходящие на его смартфон, и Влада каждый раз вздрагивала и смотрела на него, пытаясь считать хоть что-то по его лицу.

Жуткие картины, которые до этого рисовало ее воображение, понемногу стерлись. Рысецкому удалось донести до нее основную мысль — пока Глеб не подписал документы, ему ничего не угрожает. И в то же время, ей казалось, что вот сейчас все изменится — Бархатов по воле рока или своей болезни впадет в кому, и тогда начнется самое страшное. Юридически Рысецкий сделает то, что должен, и уедет в Москву, оставив Глеба самого решать свои проблемы. Да, ведь большие деньги — это большие проблемы. Особенно тогда, когда они падают на голову так неожиданно.

Дмитрий Эдуардович ждал их у себя, но, когда она и Рысецкий вошли в кабинет, попросил Владу остаться снаружи. Она хотела было воспротивиться, однако вовремя поняла, что эти двое решат вопрос без нее гораздо быстрее. Она сделала все, что могла.

Стоя у окна коридора рядом с кабинетом Дмитрия Эдуардовича, кусая губы и прогоняя перед собой последние события, Влада думала о том, как она изменилась за эти несколько дней. Что следующий год, который наступит совсем скоро, может стать самым важным и решающим. Она постарается в корне изменить свою жизнь,