Книга Три дня Индиго - Сергей Лукьяненко

У неё в глазах вдруг показались слёзы.

— Слушай, сядь, а? — попросил я. — А то словно официантка стоишь! Сядь!

Дарина послушно села рядом.

— Этой ночью, когда я… вернулась… со мной связалась мать раменского Гнезда. Она потребовала… в общем, я не могла согласиться. Тогда она сказала, что мы вредим всем Гнёздам. Что так не может и не должно продолжаться.

— Сказала, что нападут?

— Нет. Но это и так ясно.

— Что она требовала?

— Всем перейти в их Гнездо, я же говорила!

— А что будет… с нашим?

— Оно умрёт! — выкрикнула Дарина. — Гнездо живо до тех пор, пока есть хотя бы одна жница, хотя бы одна куколка. Без живого Изменённого Гнездо умирает. Новая мать может прийти в эти стены и создать Гнездо… похожее… но оно уже будет другим.

Я её понял.

Она не могла на такое пойти.

Да что там она — и я бы не смог. Гнездо почти живое. Не просто база данных или какая-нибудь система вроде «умного дома», которые делали раньше. Гнездо — это память всех, кто в нём был. Отпечаток их сознания. Слепок души, если угодно.

— Но почему? Зачем большому Гнезду такое нужно?

Дарина беспомощно пожала плечами.

Я пил кофе и размышлял.

Хранитель сразу предлагала забрать к себе выживших. Но — не настаивала. И даже помогла, дала «концентрат первой фазы», без которого я бы проиграл бой. Потом прислала жниц и стражу. И монах был славный, за меня болел, советы давал…

Значит, что-то изменилось. Резко, вот прямо вчера. После нашей атаки на Слуг?

Но чем это могло задеть Изменённых?

Прежние и Слуги — их враги. Изменённые во всех Гнёздах работают для Инсеков. И не просто работают, а считают это правильным и моральным. Прежние и Слуги создали монстров, которые месяц назад атаковали наше Гнездо, и это была общая угроза, раменское Гнездо тогда тоже напряглось.

Само по себе уничтожение Слуг не должно было задеть Изменённых.

Может быть, они боятся ответки от Прежних? Но раменские вроде как ни при чём. Да и Прежним на Слуг наплевать, Иван это подтвердил, и я ему в этом верил.

И всё-таки я видел лишь одно событие, которое могло вызвать такую реакцию, — побоище в музее.

— Инсек не вмешается? — спросил я.

— Мать сказала, что Инсек в курсе, — ответила Дарина.

— Так, — я начал закипать. — Сейчас я поеду в Раменки. Поговорю с их хранителем. Потом в Представительство и поговорю с Инсеком. Он мне обязан!

Дарина кивнула, но без всякого энтузиазма.

— Слушай, ты же не собираешься всерьёз сражаться со стражей из раменского Гнезда? — спросил я. — Их там десятки!

— Их около двух сотен, — ответила Дарина.

— Прекрасно! А у тебя десяток куколок с автоматами!

Она помолчала. Потом сказала:

— Я всё всем объяснила. Они могут принять предложение и уйти в Раменки. Куколок примут без вопросов, они и так порой переходят, Наська когда-то там жила.

— Да я помню… кстати, а где она?

— Ей нездоровится.

Я посмотрел на Дарину. Мгновение она выдерживала мой взгляд, потом отвела глаза.

— Изменение? — спросил я. — Она… я дурак…

— Максим, она только на вид девочка, она Изменённая и вправе…

— Этот мутаген, — я поднял пакет, встряхнул, достал оттуда контейнер, — для неё? Тот, что дал Продавец?

Дарина молча взяла контейнер. Кивнула:

— Да.

— В кого? — спросил я, хоть и знал уже ответ.

— В мать.

— Вы с ума посходили! — я вскочил, недопитый кофе разлился по столу. — Она ребёнок, а ты её хочешь превратить в мать Гнезда! Я видел, что это такое!

— Где ты видел?

— По телевизору показывали! Ты что, Дарина? Решила оборону усилить?

— Она решила ещё раньше! Когда ты пропал! Когда Слуги похитили!

— Зачем?

— Чтобы тебя найти! Мы не знали, где ты! У матери больше полномочий и влияния!

Я застонал, схватившись за голову. Когда в театре актёры так делали, мне всегда становилось неловко — казалось, что они переигрывали, люди так на самом деле не страдают. А сейчас я вцепился в волосы, словно пытался повторить трюк Слуги и оторвать себе голову.

— Я нашёлся! Я тут!

— Неважно, она уже решила! Гнездо не может без матери!

— Плевать на Гнездо! — выкрикнул я. И мысленно так его обругал, что слабое присутствие на краю сознания мгновенно отхлынуло в панике. — Ни одно Гнездо не стоит живого ребёнка! И тебя оно тоже не стоит! Вот!

Я вытащил второй контейнер.

— Это возвратный мутаген!

— Продавец всё-таки дал? — спросила Дарина зачарованно.

— Да! Он расплатился. Сказал, что у него будут проблемы, но… вот!

— Я думала… он не расплатится…

— Расплатился. — Я открыл контейнер. Ампула с лимонной жидкостью блеснула внутри. — На двоих хватит?

Она поняла сразу.

— На меня и Наську?

— Да! Ты же без неё не уйдёшь, я понимаю.

У Дарины задрожали губы.

— Я не знаю… не знаю… здесь одна доза… но мутаген приспосабливается к массе пациента… тебе я вколола весь, но ты умирал, важна была каждая секунда…

Она замолчала, глядя на ампулу. Потом тихо сказала:

— Может быть, и хватит. Да, это одна доза. Но мы с Наськой не очень большие и наши Изменения пока не глубокие. Может хватить.

Меня отпустило. Даже колени подкосились, я сел, взял ком салфеток и вытер кофе со стола. Сказал:

— Тогда зови мелкую. Тащи шприцы. Вы станете людьми, ты поселишься у меня. А Наська парой этажей выше, мои старики от счастья с ума сойдут.

— А… Гнездо? Куколки?

— Куколки уйдут в Раменки. Какая им разница, а? Ну если серьёзно? Или в другое Гнездо. Ну а наше…

Я помолчал. Я чувствовал, что Гнездо слышит каждое моё слово, даже непроизнесённое.

— Наше поймёт, — сказал я. — Так ведь? Ты поймёшь?

Гнездо думало.

В нём были тысячи отпечатков сознания. Мальчики и девочки, юноши и девушки. Те, кто погиб здесь, и те, кто отправился умирать в другие миры.

Дыхание Гнезда докатилось до меня тёплой печальной волной. Почему-то — сочувственной, словно это я отправлял себя на смерть.

— Оно согласно, — сказал я неуверенно. — Оно понимает! Здесь ни у кого и никогда не было этого шанса, но они все бы хотели его получить. Гнездо понимает.