Книга Покорение Америки - Геннадий Марченко

– Нет, едем на Лубянку. Нужно решить кое-какие дела. Я там задержусь часа на два-три, а ты позвони в «Арагви», предупреди Стажадзе, что я вечером буду. Пусть всё подготовит как обычно.

По пути, глядя на проплывающие мимо деревья и редкие дома, Лаврентий Павлович думал о поручении Сталина. «Наверное, неспроста Коба обмолвился о том, что в случае возникновения проблемы с объектом Сорокой тот подлежит ликвидации, – размышлял нарком. – Может, и не стоит ждать, пока эти проблемы появятся, стоит проявить инициативу самому? Во всяком случае, надо это дело как следует обмозговать».

Глава 15

В следующие дни я, если мне случалось куда-то отлучаться из отеля, неизменно замечал за собой слежку, причём однажды снова это был тот же тип с газетой. Судя по всему, меня вели несколько человек. Кто они, чьи интересы представляют, я по-прежнему не имел ни малейшего понятия, и это меня здорово нервировало.

Видимо, придётся действовать жёсткими методами. Какими? Ну, например, такими же, какие я применил по отношению к бедолаге Гарри Лонгмэну. Терять мне нечего, я уже столько раз ходил под смертью, что считал её своей подругой. Жаль только, в случае негативного развития событий могу не увидеть сына, которому настоящая мать и приёмный отец дали имя Люк. Что ж, не самое плохое. А если по настоящему отцу – Люк Сорокин! Уж всяко лучше, чем Люк Гейбл.

Кэрол Ломбард родила точно в срок, не знаю уж, что она там наплела мужу о недоношенном или переношенном младенце. Видел в газете фото её и Гейбла с запелёнатым свёртком в руках на крыльце клиники в Лос-Анджелесе, и вроде они сразу умотали на своё ранчо. Вот бы и мне туда наведаться, хоть одним глазком взглянуть на наследника.

Но пока в моих ближайших планах стояло выяснение ситуации с топтунами. Впрочем, с этим пока пришлось повременить. Назревала официальная премьера моего режиссёрского фильма «Месть подаётся холодной», а поскольку практически всё действо картины проходит в Нью-Йорке, то и премьерный показ должен был состояться в этом мегаполисе. А именно – в помпезном кинотеатре Shore Theatre, впервые распахнувшем двери в 1925 году и представлявшем собой поистине роскошное зрелище. Это я знал пока с чужих слов, но вскоре мне предстояло лично убедиться в грандиозности кинотеатра.

– Фил, ваше присутствие на мероприятии, надеюсь, вопрос решённый? – поинтересовался по телефону Адам Миллер. – Тем более вам никуда лететь не надо, мы сами приедем к вам. И кстати, на премьере ожидаются большие люди. Наверняка они захотят с вами познакомиться лично.

Этими большими людьми оказались не кто-нибудь, а мэр Нью-Йорка Фьорелло Генри Ла Гуардия, окружной прокурор Томас Дьюи и – па-бам! – глава Федерального бюро расследований Джон Эдгар Гувер! Это не считая его заместителя Клайда Толсона, который скромно топтался рядом и тактично помалкивал.

Когда в компании Уорнера и ведущих актёров фильма меня представили почётным гостям в ВИП-зале Shore Theatre, я почувствовал лёгкий дискомфорт. Особенно в момент, когда на мне задержался пристальный взгляд Гувера.

– Вы, как я понял, по происхождению русский? – поинтересовался глава всемогущего ведомства, буравя меня испытующим взглядом.

Уж не его ли люди меня пасут? Он пялится на меня с таким видом, будто знает обо мне нечто такое, чего я и сам не знаю. Однако я хладнокровно повторил уже ставшую традиционной легенду, мелькавшую и в журнале «Тайм».

– А откуда вы так хорошо знаете историю криминального Нью-Йорка? – не унимался Гувер.

Пришлось сослаться на книгу всё того же Осбери Герберта, о которой мне так кстати в своё время напомнил Стейнвиц.

– Хотелось бы узнать, каковы ваши политические взгляды? Демократ, республиканец? А может, коммунист?

Хитрый лис, только и мы не пальцем деланные.

– Ненавижу слово «политика», поэтому ни в одной из партий я не состою. Куда больше меня интересуют деньги. Вот если бы в США появилась партия бизнесменов, я бы с удовольствием пополнил её ряды.

Я невольно вздохнул с облегчением, когда внимание Гувера переключилось на исполнительницу главной роли Джоан Фонтейн. А вскоре нас пригласили в зал, рассчитанный почти на две с половиной тысячи зрителей. Авторам фильма и почётным гостям выделили весь первый ряд. Я сидел чуть правее центра, между Уорнером и кругленьким, похожим на колобка мэром Нью-Йорка, от которого за версту несло чесночной колбасой. Гувер и Толсон расположились в центре. Позади нас – менее представительные персоны, включая потенциальных прокатчиков картины и кинокритиков с журналистами, а начиная с третьего ряда сидели обычные зрители. Охрана была, но без нужды себя не афишировала. Лишь только когда какой-то неадекватный гражданин пытался пробиться к директору ФБР с криком «Мистер Гувер, у меня для вас есть важная информация!», появившиеся откуда-то двое крепышей быстро его скрутили и вывели через боковой коридор.

Фильм шёл два с половиной часа. Зал в едином порыве охал, ахал, а в один из особо напряжённых моментов Ла Гуардия вцепился своими толстенькими пальцами в моё запястье. Я не стал вырываться, благо мэр отпустил мою руку через полминуты, когда эпизод закончился. Да ещё и шепнул, дохнув на меня чесноком:

– Мистер Бёрд, простите меня за такую реакцию, не сдержался.

– Ничего, ничего, – тоже шепнул я в ответ, – меня ваша реакция даже порадовала. Значит, фильм цепляет за живое.

С системой Dolby звуковые эффекты были бы ещё мощнее, а снимай я кино в стерео, и вовсе все ахнули бы, но и без того публика находилась под впечатлением. Как только в зале зажёгся свет, экран закрыл большой синий занавес, а на сцену выскочил какой-то суетливый товарищ, объявивший, что у зрителей есть возможность поприветствовать создателей фильма, и пригласивший подняться на сцену съёмочную группу, что мы и сделали не без удовольствия под рукоплескания публики. Тут же откуда ни возьмись появились фоторепортёры со слепящими магниевыми вспышками системы флэш-ган. Мы раскланивались пару минут, Джоан даже удостоилась букета от какого-то молодого поклонника.

Когда вернулись в ВИП-зал, глава ФБР решил высказать своё мнение относительно увиденного:

– Что ж, леди и джентльмены, вы сумели меня удивить. Фильмов подобного уровня мне раньше смотреть не доводилось. Только не многовато ли крови и насилия?

Мы эту эскападу проглотили с вежливыми улыбками. Спорить с человеком, имеющим за плечами такую репутацию, было бы себе дороже. Хотя у меня и возникло желание въехать ему промеж глаз, учитывая мои знания о том, как эта гнида будет гадить на СССР в будущем. Однако рано, рано пока переходить к столь решительным действиям. Но я не терял надежды, что со временем каким-нибудь чудом мне представится подобная возможность.

Из кинотеатра мы поехали в ресторан «Дельмонико» на банкет, организованный Уорнером. Гувер со своим замом и Дьюи вежливо отказались, сославшись на какие-то неотложные дела, а вот глава города решил составить нам компанию. В общем-то это был довольно обаятельный толстячок, на вид немного простоватый, но лишь на вид, потому что простаки такие должности не занимают. Неплохо бы с ним скорешиться, думал я, такие люди на дороге не валяются, может, когда-нибудь и пригодится. Поэтому во время банкета я старался как можно чаще улыбаться Ла Гуардия, развлекая его байками со съёмочной площадки и подталкивая к более близкому знакомству с Фонтейн, раз уж он, похоже, положил на неё глаз.