Книга Одинокое ранчо (сборник) - Томас Майн Рид

Это обстоятельство побуждает путников искать прибежища в дубраве на время полуденного привала. До рощи придется сделать небольшой крюк, но насколько они могут судить, никакого другого места, способного предложить укрытие от палящих лучей, не наблюдается.

Перед ними не роща, а скорее рощица, занимающая едва ли пол-акра, а самые высокие ветви деревьев поднимаются всего на несколько футов выше их головы. Но ветви эти способны обеспечить тень как для людей, так и для животных. А также и укрытие на случай, если потребуется спрятаться – последнее обстоятельство, как вскоре выясняется, оказывается весьма удачным. Одинаково удачно то, что им не требуется разводить огонь, поскольку в седельных сумах достаточно готовой провизии.

Спешившись, американцы заводят мулов в рощу и привязывают их к ветке. Затем, разлегшись на земле, поглощают обед, раскуривают трубки и начинают пускать дым. Сами того не подозревая, они истребляют последние табачные листья, остававшиеся у изгнанников – при расставании щедрый хозяин, желая скрасить гостям путь, отдал им остатки своих запасов. И с присущей испанцам вежливостью даже не обмолвился об этом.

Фрэнк и Уолт валяются на земле и любуются сизыми колечками, поднимающимися среди ветвей мэрилендского дуба, они даже не подозревают, как им повезло, что они не развели костра, дым которого был бы заметен с большого расстояния. В противном случае у них едва ли был шанс достигнуть Дель-Норте или покинуть Льяно-Эстакадо живыми.

Не подозревая, что в этом пустынном месте им может грозить опасность – по крайней мере, опасность, исходящая от людей – приятели преспокойно наслаждаются трубкой и беседуют о прошлом, либо обсуждают планы на будущее.

Так проходят три или четыре часа. Солнце минует зенит и начинает клониться к закату. Лучи его становятся не такими жаркими, подходит время продолжить путь. Американцы отвязывают мулов, выводят их на опушку и уже вдевают ногу в стремя, готовясь сесть в седло, когда острый глаз экс-рейнджера замечает нечто, заставляющее его издать резкое восклицание. Это на западе, как раз в той стороне, куда им предстоит ехать.

Он указывает на объект Хэмерсли, и оба напрягают взоры. Им не требуется большого труда, чтобы понять, что это облако пыли, хотя оно пока не более чем пятно на горизонте, размером с одеяло. Но прямо на их глазах облако постепенно расширяется и поднимается выше над поверхностью равнины.

Не исключено, что это ветер поднял в воздух песок пустыни, предвещая начало смерча – явления обыденного на столовых возвышенностях Нью-Мексико. Но это не округлая колонна, свойственная molino[77], да американцы и не верят, что это может быть природное явление. Оба слишком часто наблюдали его, чтобы ошибиться.

Если у них и остаются сомнения, вскоре они рассеиваются. У облака обнаруживается темная голова, похожая на ядро из вещества более плотного, чем пыль. Пока наблюдатели гадают, что это может быть, обстоятельства приходят им на помощь. Порыв ветра сносит пыль в сторону, и взорам предстает отряд всадников. Всадники следуют походным маршем, в колонне по двое, они вооружены, облачены в мундиры, и держат пики, на остриях которых играет солнце.

– Солдеры! – раздается восклицание экс-рейнджера.

Глава 48. Тревожные предположения

Так Уолт Уайлдер столь энергично определяет характер кавалькады. Но это лишнее – Хэмерсли и сам все видит.

– Да, солдаты, – механически отзывается он, и продолжает, помедлив немного. – Мексиканские, разумеется: ни одна из наших частей так далеко на запад не заходит. Это не американская территория, на нее претендует Техас. Однако это не техасцы – у тех, которых мы видим, мундиры и пики. Ваши старые друзья, рейнджеры, таких вещей не приветствуют.

– Верно, – презрительно кивает Уайлдер. – Едва ли это наши – мы этими длинными палками не пользуемся, толку от них, как от оглобли. Это мексикины, ясное дело. Уланы.

– Что они тут забыли? На Огороженной Равнине индейцев нет. А если бы и были, столь малочисленный отряд мексиканцев едва ли отважился преследовать их.

– Может, это только авангард, и главные силы позади? Скоро увидим, потому как они скачут прямиком сюда. Однако, черт побери, им не стоит видеть нас, по крайней мере, пока мы сами не разглядим их поближе и не поймем, что у них на уме. Хоть они и величают себя белыми людьми, я бы предпочел с инджунами иметь дело. Эти парни наверняка примут нас за техасцев, меня-то уж точно. Но и с вами обойдутся не так же, а уж обхожденьице у них будь здоров. Заведите своего мула поглубже в кусты. Давайте замотаем скотам головы, а то вдруг им взбредет мысль подать голос.

Четвероногих втягивают обратно в рощу, привязывают и устраивают тападо – то есть натягивают им поверх глаз одеяло, на манер маски. Покончив с этим, американцы возвращаются на опушку, стараясь держаться под покровом выступающих ветвей. За время их отсутствия когорта всадников приблизилась и продолжает подступать. Однако медленно, и кавалеристов по-прежнему окутывает густое облако пыли. Только время от времени порыв ветра отгоняет его в сторону, и тогда проявляются черты отдельных солдат. Но через секунду пыль возвращается снова.

Так или иначе, этот пылевой нимб приближается, и постепенно достигает места, где укрываются двое путешественников. Поначалу всего лишь удивленные присутствием военных на Огороженной Равнине, оба теперь серьезно встревожены. Подразделение движется к роще мэрилендских дубов, явно намереваясь встать на бивуак. Если так, американцам не скрыться. Солдаты рассеются и осмотрят все уголки рощицы. Одинаково бесплодна будет попытка сбежать на тихоходных мулах от быстроногих кавалерийских лошадей.

Путникам не остается ничего иного, как сдаться и позволить победителям обращаться с ними так, как те сочтут нужным. Угнетаемые столь безрадостной перспективой, американцы замечают нечто, что возвращает им надежду. Это направление марша мексиканского отряда. Пылевое облако перемещается медленно и не становится ближе к роще. Определенно, всадники не намерены делать в ней привал, а оставляют ее с левого фланга. Собственно говоря, они скачут той же дорогой, с какой свернули недавно Хэмерсли и Уайлдер, только в противоположном направлении.

В этот миг в голове у Фрэнка впервые мелькает подозрение, разделяемое и техасцем. Обоих оно пугает больше, нежели недавняя уверенность, что солдаты направляются к ним.

Подозрение усиливается, когда очередной порыв пустынного ветра отгоняет пыль и позволяет отчетливо разглядеть шеренги конников. Никаких сомнений в их принадлежности не остается. Да, это они: квадратные кивера, плюмаж из конского хвоста, пики с флажками на плече, желтые плащи, ниспадающие на седла, сабли на бедре, позвякивающие о стремена и шпоры – живописная картина, характерная для улан.

Но не это вселяет отчаяние в умы тех, кто наблюдает за этим спектаклем. Сердца их сжимаются, и взоры обоих устремлены на фигуру, скачущую впереди строя. Внимание поначалу привлекает лошадь.