Книга ХЗ. характер землянина - Оксана Демченко

– Поиск соответствия, – оживился дрюккель. – Имеется инструкция. Срок посещения одна доля суток. Шум недопустим. Ответственность за непричинение вреда пациенту возлагается на лицо расы идян, Яхгль.

Ума не приложу, чем Яхгль подкупила Рыга? Неужели она дерется круче Бмыга? Неужели умеет уворачиваться от таранного удара с двух копыт? Неужели… Топаю на дезинфекцию, прикусов язык. Глядишь, заболит – часть вопросов и отвалится от него.

Отвалилась… да все вопросы сдохли, едва я вошла в палату. Я конечно понимала, что Тьюить плох. Но ждала чего-то менее удручающего. Перо моего любимого круша смято, оно стало тусклое, редкое. Подпух весь вылез, где его не выбрили для медицинских нужд. Одна голова в коконе чего-то научного. Вторая в сплошном спагетти из полупрозрачных тончайших нитей. Виден мертво открытый, вытекший глаз… И рядом с глазницей пристроен вялый, полусухой, цветок энна. Он, кажется, стал меньше и прозрачнее, пока я не видела его. А Васька… Корпус в потеках расплава: в габарита стреляли много раз. Есть сквозные дыры. Ремонтный состав заделал часть повреждений, прочее – крошево и обмотанные ремонтной сектой узлы. Васька укутан в нитки, которые к нему тянутся от Тьюитя.

Пока я смотрела и скрипела зубами, перетирая неуместные комментарии, сафары разбрелись по палате и ловко развесили колбы-подносы так, чтобы блокировать стороннее наблюдение. Трое «не наших» – сиделки и врач —пялились на Яхгль, моргая исключительно несознательно. Павр начал монотонно щелкать на родном наречии, прочие ему вторили.

Значит, время пошло. И времени у меня мало. Я села, внимательно рассматривая корпус Васьки. Никто не знает, что за нитки соединяют его с крушем? Зато я знаю. Васька уже полгода до судорог боится перепрограммирования и иного вмешательства в сознание. Он уверен, что утратит атипичность, а это его пугает больше гибели. Наверное, так люди боятся на старости лет склерозов и альцгеймеров, лишающего нас личностности. Васька перелопатил столько материала по теме, сколько смог добыть при его и моих полномочиях. Васька от моего имени и еще от трех живых, в том числе Саида, вел переписку с научным сектором. Он установил: в империи есть метод экстренного реанимирования с подключением на мозг напрямую. Васька смог убедить хрясов принять его младшим паломником на путь ханха, чтобы изучить религиозный ритуал передачи великого текста о пути. Васька выведал от моего имени у трипсов их способ обучения молодняка мозговым вскармливанием. Васька все это обработал, привлекая консультантов через Игля. Кстати: где Игль, ведь он-то знает про нити… Не важно пока.

В итоге Вася доверил мне восстановление свое личности, если вдруг кто-то подло его перепрограммирует. У Васьки три сотни тюнинговых резервных емкостей самокопирования. Он откатывает копии непрерывно. Это, пожалуй, уже пунктик.

Борнепластинка управления цела. Протираю, целюсь пальцем и рисую: 2 х 2 = 8. Вообще-то восьмерка должна быть лежачая, Васька хотел намекнуть на бесконечность. Но я хохмы ради выводила восьмерки по-разному на тестовых восстановлениях. С тех пор ее можно рисовать под любым углом.

Все, ждем. У Яхгль на лбу пот, Павр щелкает ритуал по третьему кругу. Время утикивает все резвее. Когда уже хоть один годный накопитель сольет в Ваську его личность?

– Уть, – едва слышно выдохнул клюв.

– Ить, – еще тише проскрипел второй.

Тонкие нитки, соединяющие Ваську с габмургом, стали увядать и распадаться, искря напоследок. Я выхвалила из них цветок энна и прижала, бережно укрыла в ладонях. Энна теплый. Энна рад мне. Взаимно…

– Васька, – упрекнула я.

Изуродованный габарит остался тих и холоден. И нет рядом Шарпа, чтобы сунуть мне платок. Чертов универсум, где живые порой хуже и дурнее автоматики. Природных сотрудников в габе – хренова туча, и все мы обложались, а Васька вопреки мечте выжить насовсем и любой ценой, не себя задублировал во все три сотни накопителей… Или я уже ничего не понимаю.

Яхгль прыжком оказалась у голов круша, сразу видно – медик она по образованию и реальный мурвр по упертой привычке вцепляться в живых и не отпускать их на тот свет. Возится, делает полезное. Надеется… а я сейчас за габмурга спокойна. Но Васька не оживает.

– Павр, он не оставлял брелок с восьмерочкой?

Сафар отрицательно качнул хохолком, замялся и шевельнул руками. Это значит – вроде нет, но надо подумать.

– Поспрашивай. Может, кому и оставлял. А то хана Ваське, совсем хана.

Я пригорюнилась, нащупала ближнюю колбу и отхлебнула, не проверяя, что внутри. Крепкое! Мычу, мотаю головой… поминки, блин.

– Теперь мы соберем его, – Яхгль решилась порадоваться. – Саид настроил связи, а прочее, оказывается, было здесь все это время! Сима, я почти закончила. Сейчас будем исполнять твой план.

Идянка обернулась к зомбированной до состояния статуи медсестре. Напевным, ласковым тоном сообщила, что габмург Тьюить через час будет в сознании. Затем долго и нудно повторяла малопонятное о параметрах и условиях, а сама химичила в мозгах несчастной, наплевав на все рамки морали и этики.

Медичка, шало подергивая шей, побрела к дверям. Вышла и зашаркала по коридору, то и дело громко повторяя, что габмург жив и вот-вот очнется. Если я хоть что-то понимаю, особенно внятно эта курица радовалась, минуя палату лже-Симы. Я смотрела на Яхгль. Идянка пустыми глазами пялилась в невидимое мне. По спине ползали мурашки размером с гадюку.

– Воды, – очень тихо позвал голос, неотличимый от моего.

Медичка в коридоре споткнулась, чуть не упала и уткнулась лицом в стену, тяжело дыша и дергаясь, будто ей ноги спутали. После второго шепота о воде она перестала сопротивляться и вошла в темную палату. Я смотрела теперь на свои ладони. Левая держала емкость с водой. Правая по одному отжимала пальцы у левой, вразумляя ее к подчинению мой воле. Чертова самозванка! Во силища… дышим тихо, ни о чем по возможности не думаем, стараемся твердить молитву пути ханха, чтобы слиться с сонмом голосов и душевных движений хрясов, чтобы облегчить для Яхгль дело моей маскировки.

Дверь «моей» палаты открылась, выпуская медичку. Со зрачками по весь глаз, с белым, без единой кровинки, лицом. Женщина прошла к палате Тьюитья, не замечая никого из нас. Взяла правую руку габмурга и приложила запястьем к своей руке. Постояла. Кивнула и отвернулась, на ощупь пробираясь к своему обычному месту. Села и мгновенно заснула.

Движение пальцев Яхгль – и дверь нашей палаты закрыта. Я умоляюще смотрю на идянку. Она, хоть и не доу, понимает: указывает на рабочее место со стандартной сферой идентификации в подлокотнике. Такие места для референтов есть каждой палате, куда устраивают принимающих решения: как только Тьюитю полегчает, он сможет отсюда управлять габом, пусть и не в полном объеме. Сжимаю зубы, молюсь доброму боженьке и идентифицируюсь. В голове знакомо щелкает, щепуче щекочет – это очнулась система габ-контроля. Не знаю, как она отреагирует на то, что меня сейчас две штуки в зоне наблюдения. Обычно такое оценивается в течение пяти минут, затем вводится протокол сбора данных о сбое и дальнейшая их фильтрация, это еще минуты две. Оно и понятно: есть клоны, такие могут идентифицироваться группами и иметь равные параметры. Есть виртуальные дубль-версии сотрудников, создаваемые не вполне законно на случай отлучки с места дежурства. Есть «бродяги» – инспекционные проекции, высылаемые для контроля подозрительных территорий. И так далее. Система сперва убедится, что я не один из перечисленных штатных феноменов, и только затем поставит разумных в известность о том, что в габе что-то криво.