Книга Тэмуджин. Книга 2 - Алексей Гатапов

– Надо позвать шамана, – решительно заговорила жена. – Этого нельзя так оставить, надо разузнать: это на самом деле боги или другие люди порчу тебе насылают…

Заражаясь от жены решительностью, Таргудай приободрился.

– Налей-ка мне вина, – вставая, он потянулся к одежде. – Прямо сейчас позову шамана Магу и попрошу посмотреть.

Черный шаман Магу пришел сразу, видно было, что он не спал в эту ночь. Таргудай рассказал ему о своем сне и показал обожженные руки и живот, умолчав лишь про Тэмуджина и помощь ему от предков.

Шаман выслушал и тут же попросил налить архи в его железную чашу. Долго смотрел на поверхность, наклоняясь вперед, к огню. Приклонял к чаше то одно ухо, то другое, будто прислушиваясь. Наконец, он уверенно сказал:

– Это земные люди, шаманы, – и недовольно проворчал: – Надо было сразу меня позвать… а то протянули время и теперь их нигде не видно…

Он одел шаманскую корону с черной бахромой, закрывающей лицо до подбородка, халат со звенящими по спине и груди онгонами, взял из рук Таргудая туес с архи и чашу, вышел побрызгать восточному небу. Вернувшись, побрызгал огню и сразу взялся за бубен.

Приплясывая, тряся бахромой на лице и онгонами, он загремел бубном.

Сэг, сэг, сэг!..

Тринадцать восточных духов,

Слуги кузнечных богов,

Придите на помощь к хану…

Птицами обернитесь,

В черных ворон превратитесь.

По сопкам, горным вершинам,

По дебрям, степям и болотам

Пройдите всевидящим оком,

У рек, у озер разыщите,

Найдите, убейте, прожгите…

Черною тучей покройте,

Туманом дорогу закройте,

Тьмою глаза ослепите…

Молнией темя прошейте…

Сэг, Сэг, Сэг…

Таргудай, сидя на хойморе, слушал, терпеливо дожидаясь конца. Жена его, уйдя в тень на женской стороне, со страхом взглядывала на беснующегося шамана. Тот еще долго призывал духов и, наконец, присел у очага с восточной стороны. Он снова попросил налить в большую чашу архи. Жена Таргудая, метнувшись, боясь пролить, осторожно подала ему. Тот, побрызгав, отводя бахрому в сторону, отпил немного и, наклоняясь к свету огня, стал снова всматриваться в чашу.

– Ушли, – сказал он. – Вижу кострище, откуда они наслали тебе сон, но сами они сразу ушли оттуда на запад, под защиту белых богов. Это очень сильные шаманы и лучше с ними не тягаться…

– Кто они? – хрипло спросил Таргудай. – И где это место?

– Не знаю, – снимая корону, устало покачал тот головой. – Я просил духов туманом закрыть им дорогу, а эти шаманы этим же туманом от меня самого закрылись. Это очень сильные шаманы и опасные люди… Думаю, если хотели бы тебя убить, то и убили бы. По всему видно, они просто хотят оградить тебя от чего-то. И тебе лучше пока с ними не враждовать…

– Ладно, я тебя понял, – торопливо сказал Таргудай. – Иди, я тебе пришлю подарок за эту помощь.

Проводив его, Таргудай потребовал арзы и велел будить рабов, чтобы зарезали барана и варили мясо. Жена с застарелой досадой взглянула на него:

– Что, опять начнешь пить?

– Молчи, глупая баба, – выпив, он вытер рукавом мокрые губы. – Ты не поймешь, какое у меня горе.

– Какое еще горе? – с ворчливым недовольством спросила та. – Что еще за беда идет на нас?

Тот сверкнул глазами, видно, хотел прикрикнуть на нее, но отчего-то передумав, устало проворчал:

– Никакая беда пока не идет… но какие-то шаманы опять начинают помогать киятам.

– Каким еще киятам? – та недоуменно округлила глаза. – В чем они им помогают? Да разве ты не ощипал их как гусей? Где их Есугей, где Тодоен, Хутугта и Ехэ Цэрэн где?.. Да этот шаман твой не выжил ли из ума… или он нарочно нагоняет страху, чтобы побольше даров с тебя содрать?

Таргудай подавленно поглядел на нее и махнул рукой.

– Не поймешь ты всего… женским мозгам это не под силу. Лучше иди и делай, что я тебе сказал…

Она со злобой взглянула на него и вышла из юрты.

V

Боги продолжали испытывать Тэмуджина. Они словно натаскивали его в трудностях земной жизни, в борьбе с жестокостью и коварством людей, как охотники натаскивают собак в дебрях тайги на волков и медведей. Они то поднимали его на вершину удачи, давая ему выбраться из пучины опасностей и ловушек, то вновь опускали в пропасть смуты и безвестности. И на этот раз оказалось, что за радостью возвращения из плена и удачного, обнадеживающего разговора с Мэнлигом его вновь поджидали дни тревог и потрясений.

Через три дня после приезда от Мэнлига Тэмуджин поехал на охоту в верховья Онона, в сторону их прошлогоднего летнего стойбища. Поехал на один день, чтобы к ночи вернуться, и никого из братьев с собою брать не стал – хотелось поразмыслить в тишине и в одиночестве насладиться свободой после плена, к которой он до сих пор еще окончательно не привык.

Выехав с рассветом на кобыле, которую дал ему Сорхон, он не спеша продвигался вверх по реке, по знакомой таежной дороге. Те же деревья и кусты на старых местах, по берегу и в стороне, еще не изменившиеся за год, напоминали ему обо всем, что было с ними прошлогодним летом.

Солнце, появляясь из-за верхушек то слева, то сзади, светило мягко и ласково, без знойного летнего жара. От горной реки все еще веяло весенним холодком. Тайга купалась в своей тени, в прохладе и лишь изредка сумрак ее прошивали желтоватые яркие лучи.

До места прошлогоднего их стойбища оставалось около половины пути, когда дорогу ему пересекли около десятка косуль. Они шли вереницей, поглядывали по сторонам и не видели его в тени зарослей. Наискосок пройдя неглубокий овраг, заросший кустами, они вышли на маленькую поляну и стали пастись. Сквозь ветви Тэмуджин видел, как в полутораста шагах от него те стояли вразброд, лениво пощипывая траву.

Тэмуджин решил стрелять: отказаться от них сейчас значило оскорбить лесных духов, так гостеприимно встречавших его на старой тропе, посылая навстречу ему богатую добычу. Обычно, отказавшись от таких даров по недомыслию и гордой уверенности в своей удачливости, потом подолгу приходилось искать по дебрям новую добычу, тратить время и силы. Не сходя с лошади, он выбрал из колчана старую отцовскую стрелу, приложил к тетиве…

Шипящий звук прошил воздух и стрела глубоко вонзилась молодому самцу в шею. «Между третьим и четвертым позвонками», – уверенно подумал Тэмуджин, глядя как животное заваливалось набок, а все остальные воробьиной стаей сорвались с поляны и почти бесшумно исчезали за зарослями.

Жалея, что не пришлось проехать дальше, до прошлогодней их поляны, Тэмуджин освежевал убитую косулю, уложил мясо в сумы и, забрав шкуру, повернул назад.

Еще издали увидев свое стойбище, он почувствовал неладное. Продвигаясь шагом, он всмотрелся: из девяти ездовых лошадей, которые еще утром паслись неподалеку от юрт, не было видно ни одной. Стояли только две их коровы с телками. Уже догадываясь о том, что случилось, и боясь за своих, он погнал кобылу во весь опор.