Книга Зейнсвилл - Крис Сэкнуссемм

— Видел? — забултыхался мистер Миз. — Видел?

Доктор Тад был в шоке, понимая, что перед ним разыгралось событие мистического масштаба, но у него хватило присутствия духа снова вдавить газ, прежде чем гигантская Дженет успела цапнуть «сосискомобиль». Машина рванулась вперед, ее занесло на щебне посреди переулка Пуатье, и в аквариуме мистера Миза начался шторм. Наконец они достигли руин бального зала при отеле «Кэтрин Хепберн» и въехали внутрь, присоединившись к зоопарку ищущих убежище.

Эйдолоны японских истребителей из Перл-Харбора окружили Большого Элвиса, засевшего на вершине «Конуса Сони», и он в ярости стал от них отмахиваться, но в него врезался отбившийся от стаи «Летучий Хаггис», рекламный дирижабль «Мактрейвишса». Потеряв равновесие, Элвис рухнул в точности, как некогда Чабби: башня отеля «Стратосфера» вонзилась ему в левый глаз, что вызвало обширный инфаркт, а само его тело от удара развалилось на части и дождем посыпалось на центр города.

Чистотец добрался до поврежденного шпиля пятидесятников и стал карабкаться по лесам на смотровую площадку, а оттуда по скобам на иглу. Большая Опра вышибла дух из Дженет Джексон «Самым Большим На Свете Буррито», затоптала близнецов Олсен, а после свернула шею Джулии Робертс так, что та увидела собственную задницу, когда, спотыкаясь, налетела на Центр реабилитации памяти Элизабет Тейлор. Потом она разнесла Старый Вегас от Серкус-Серкус до Мэнделей-бей и в самом деле сожрала пиратский корабль, стоявший на якоре у разнесенного в щепы казино «Остров сокровищ».

Большинство роботов-мужчин самоуничтожились. Головы у них взрывались, или они просто хватались за грудь и падали наземь. Остальных задушила Большая Опра. Один за другим она сваливала горой трупы поломанных знаменитостей на останках «XX Сенчури-ленд». («Так вот каков конец света, — позднее напишет доктор Тад. — Не громы и молнии и не вселенская катастрофа, а Опра Уинфри.») И вдруг взгляд эйдолона остановился на роскошном золотом Будде наверху горы Медитации. Бросившись туда, Большая Опра ухватилась за сверкающую статую и принялась раскачивать ее, пока не оторвала, а после занесла над головой и замахнулась на «Витессалит».

Будда ударил в силовое поле могучей башни, стоявшей посреди разоренного города последним кристаллом данных цивилизации. Раздались грохот и рык, каких не слышали со времен Йети. Вокруг гордого техно-разумного колосса зазмеились зеленые молнии и заплели его пульсирующей сетью вен, свидетельствующей о перегрузке всех систем. Здание завибрировало, потом из его недр, из подземных этажей, где в укрепленных бункерах располагался центр управления, вырвался рев. Башня задрожала, как ракета на взлете, а после дематериализовалась — сконденсировалась в шпиль, пульсирующий многоцветным пламенем. Красочные языки медленно извивались, сливаясь в ярко-голубое свечение, пока не возник отчетливый профиль Селезня Дули. Большая Опра оступилась, пчелы-убийцы и летучие мыши врезались в нее, члены у нее задрожали, от сервомеханизмов повалил дым. В ране у нее на груди, которую нанес Джерри Спрингер, притаилась паучья обезьянка. Наконец Большая Опра вышла к шпилю пятидесятников, где Чистотец примостился на Ветле Веры. Обезьянка с опаленным мехом перепрыгнула на его голое плечо. Он сжимал в кулаке шарик из слоновой кости. Большая Опра споткнулась об «американские горки», упала и взорвалась. Чистотец дал подхватить себя мягкому голубому ветру и рухнул на кладбище «ВООБРАЗИЛИИ».

Часть 5 РАЗУМ, КОТОРЫЙ ПОЗАБЫЛО ВРЕМЯ

Эго — это чересчур.

Чарльз Мэнсон

Глава 1 Некрополис сейчас

Чистотец рывком пришел в себя и услышал, как его понукает какой-то голос. Открыв глаза, он увидел чрезвычайно безобразного чернокожего в майке и атласных спортивных трусах, с зашитым глазом и распухшей челюстью цвета баклажана.

— Ты… кто?

Он начал ощущать собственное тело. Пах пульсировал тупой болью. На нем тонкий халат и махровые шлепанцы, и лежит он на недавно застеленной кровати.

— Ксеркс Макколлум, мужик! А ты что подумал? Я бывший чемпион планеты в тяжелом весе, да и Солнечной системы тоже.

— И где… я… мы?

— Это же центр для клинически депрессивных имени Патрика Суэйзи.

— Не… не помню…

— Говорят, ты себе хрен откусил. А я думал, это у меня депрессия. Вот чертяка!

— Мы в Лос-Вегасе?

— В том, что от него осталось. Выгляни в окно и увидишь развалины.

— И давно я тут? — спросил Чистотец. В памяти у него болезненно вспыхивали картины разрушений.

— Со вчерашнего дня.

— А когда город свихнулся?

— Позавчера. Гитлер помогал Усаме бен Ладену. А Большая Опра потом врезала Зигфриду! В жизни ничего подобного не видел.

— Страшно, наверное, было, — сказал Чистотец, слишком боясь прикоснуться к паху.

— Я Спиро Ставрос и хочу играть в пинг-понг! — сообщил за занавеской голос с акцентом.

— Это кто? — спросил Чистотец.

— Понятия не имею, но в пинг-понг как черт играет. Но вот что я тебе скажу… Робот Сэмми Дэвис-младший дал под зад Фрэнку Синатре, а повсюду летали истребители и все поливали огнем. На следующий день улицы были усеяны обожженными птицами, которые залетали в сопла турбин, и обломками самолетов… а еще… Еще рука Уэйна Ньютона ползала по бульвару. Вот дерьмо!

— У меня все болит, — сказал Чистотец, чувствуя, что вот-вот упадет в обморок.

— Ха, а у кого бы не болело? Как ты мог?

— Он был очень большой… а я довольно гибкий.

— Нет! Я не о том, как тебе удалось! Как ты мог?

— Не знаю, — честно сказал Чистотец. Тут в памяти у него всплыло лицо Кокомо, и ему показалось, он вот-вот заплачет.

— Я Спиро Ставрос и хочу играть в пинг-понг!

— Ну, я слышал, у тебя еще много чего осталось. Может, и обойдешься. Ты же белый, в конце концов.

Невзирая на манеру собеседника, Чистотец по его тону слышал, что тот искренне ему сопереживает.

— За что ты тут? — спросил он.

— Собирался прыгнуть с Башни Эллисона.

— Разве пытаться покончить с собой не хуже, чем откусить себе член?

— Никак нет! Ну… в чем-то… но, чувак…

— Я Спиро Ставрос и хочу играть в пинг-понг!

— Да заткнись же, мужик! Скоро поиграем, и на сей раз я надеру тебе задницу.

— Почему ты хотел покончить с собой?

— Ты с какой планеты? Меня побил какой-то там соцработник!

— Как это произошло? — спросил Чистотец. Разговор о чужих проблемах помогал не думать о собственных.

— Будь я проклят, если знаю! Этот чертяка двигался как мамба. Уже в первые двадцать секунд мне до восьми сосчитали. А мои прошлые пять боев и двадцати секунд не длились! Да за последние два года меня никто вообще ни разу не достал, со мной только дроиды решались спарринговаться. Чертяка! Этот гей так мне во втором раунде врезал, что я расплакался… на глазах у миллиардов зрителей. А третьего раунда я совсем не помню.