Книга Тиран - Валерио Массимо Манфреди

— Оставь, — прервал его Лептин. — Пусть будет так… Мне пора. Спасибо за ужин.

— Рад был пообщаться с тобой, — ответил Филист. — Мы еще увидимся?

— Не скоро. Я ухожу вместе с флотом.

— Это хорошо. Не так опасно, как взращивать в себе определенного рода мысли.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Лептин.

— Ты отлично знаешь. Удачи.

Лептин едва заметно кивнул, после чего добрался до порта и велел доставить себя на борт «Бувариды».

Гимилькон явился в Гимеру, и ее жители в панике сдались ему. Их не осталось и пятой части от прежнего числа, и они и не пытались оказывать сопротивление столь свирепому и неумолимому врагу.

Карфагенская армия двинулась дальше, по направлению к Мессине, и стала лагерем примерно в двадцати стадиях от города. Мессинцы вывезли оттуда своих детей и жен, отправив их в горы к родственникам и друзьям или в свои поместья в других частях острова, после чего выстроились в полной боевой готовности между морем и горами — в том месте, где дорога сужалась, — намереваясь преградить врагу путь. Но Гимилькон прошел стороной, по морю, и высадил свою армию непосредственно в порту. Город, оставшийся почти без защиты, пал без сопротивления, после чего враг разграбил его и истребил жителей. Из дееспособных мужчин спаслось от силы человек пятьдесят. Они вплавь пересекли пролив и добрались до Регия. Тем самым они совершили столь небывалый подвиг, что в честь его с тех пор стали устраивать аналогичные соревнования по плаванию — каждый раз в годовщину события, — кроме того, в память о случившемся устраивали празднества в честь Посейдона, бога моря.

Гимилькон, встав во главе сухопутной армии, двинулся на юг, держа путь в Катанию, доверив командование своим огромным флотом военачальнику по имени Магон.

Даже сильное извержение Этны не остановило его. Грозный поток лавы докатился до самого моря, подняв столб пара, столь же впечатляющий, что и облако дыма, выходившее из вулкана. Но Гимилькон доказал, что ничего не боится, и провел свою армию за охваченной пламенем горой, после чего, уже на подступах к Катании, снова вернулся на прибрежную дорогу. Там он воссоединился с флотом.

Дионисий решил выступить ему навстречу и собрал все имевшиеся в его распоряжении силы. Он также вызвал к себе Лептина с флотом. Но сначала он отправился попрощаться со своими женами. С обеими сразу, как обычно, чтобы не возбуждать ревности. Однако он знал, что Аристомаха, сиракузка, снова беременна, и потому обратился к ней с ласковыми наставлениями:

— Береги себя, мне не терпится увидеть ребенка, когда он родится.

— Правда? — спросила она с улыбкой. — Ты действительно хочешь его увидеть? А он уже начал шевелиться.

— Когда предполагаются роды?

— Через шесть месяцев — самое позднее.

— Значит, он родится в мирное время. Да услышат меня боги.

Дорида, вторая жена, принесла ему малыша Дионисия, чтобы отец поцеловал его, и шепнула мужу на ухо:

— Уверена, сын Аристомахи будет так же похож на тебя, как наш ребенок.

Дионисий странно посмотрел на нее, и Дорида опустила глаза.

Он поцеловал обеих в губы, потом попытался поцеловать младенца, но тот заплакал.

— Почему он плачет всякий раз, как я подхожу к нему? — воскликнул Дионисий рассерженно.

— Потому что редко видит тебя, — ответила Дорида. — Потому что у тебя борода и доспехи.

Дионисий молча кивнул и ушел, сопровождаемый своими наемниками.

Первый военный совет он созвал в своей палатке, на небольшом расстоянии от позиций противника. В нем участвовали его тесть Гиппарин, Иолай, командовавший отрядами особого назначения, Филист, полководцы италийских союзников и Лептин, вернувшийся из Катании.

— Я решил пойти в наступление, — начал Дионисий. — Мы должны причинить им такой ущерб, чтобы им пришлось вернуться в Карфаген и зимовать там. Ключевой момент — флот. Без кораблей, обеспечивающих противника провиантом, столь огромная армия не выстоит. — Он обернулся к Лептину: — Ты нападешь на них с моря, плотным строем, и постараешься затопить как можно больше судов. Не впадай в исступление. Тщательно продумывай каждый свой шаг и атакуй только тогда, когда будешь уверен в успехе. Мы же выстроимся на берегу, чтобы у Магона сложилось впечатление, будто он зажат между нашими сухопутными и морскими силами. На этом этапе ты один будешь сражаться с врагом. И у него численное превосходство, не забывай об этом.

Лептина возмутили подобные распоряжения и советы. Он ведь верховный наварх, и он знает свое дело.

Дионисий настаивал:

— Держи свои корабли плотно друг к другу: у противника значительное численное преимущество.

— Я понял, — ответил Лептин с досадой. — Я понял.

— Так-то лучше, — сухо заметил Дионисий. — Удачи.

На следующий день Лептин, во главе эскадры из

тридцати пентер, уже бороздил море к югу от Катании. Остальная часть сиракузского флота, сто десять триер, следовала за ним широким фронтом, по пять кораблей в ряд. Наконец они увидели передовые суда карфагенского флота. Всего их было около пятидесяти. Они двигались вдоль берега в противоположном направлении. Издалека видно было, как сверкают копья воинов Дионисия, выстроившихся вдоль берега на протяжении почти целого стадия.

Лептин вызвал второго по старшинству наварха и велел ему подать знак кораблям флота, чтобы те приготовились к бою, разместившись в два ряда. Командиры кораблей, получив сигнал с «Бувариды», приступили к выполнению маневра, становясь рядом друг с другом, носом к суше.

Лептин, тем временем видя, что суда противника находятся достаточно далеко друг от друга и им явно трудно перемещаться из-за неблагоприятного течения, решил, что это как раз подходящий случай, чтобы потопить их и оставить врага в меньшинстве. И велел пентерам следовать за собой.

Его помощник побледнел от ужаса:

— Но, наварх…

— Ты слышал мое распоряжение, — отрезал Лептин. — Мы атакуем. Остальные двинутся за нами.

— Наварх, остальные еще не выстроились, а приказ был держаться плотно. Я…

— Мы на море, и приказы здесь отдаю я! — заорал Лептин. — На таран!

Помощник подчинился и подал знак барабанщику. Тот принялся яростно бить булавой по своему инструменту, задавая ритм гребле, ускоряя его. «Буварида» устремилась вперед, разрезая волны своим носом с тремя таранами, за ней последовали другие суда.

Вскоре к Дионисию, находившемуся на левом крыле сухопутной армии, явился дозорный.

— Гегемон, — прокричал он, — Лептин атакует карфагенян пентерами!

— Нет, ты ошибся. Этого не может быть, — ответил Дионисий, белея от гнева.

— Взгляни сам, гегемон. Отсюда отчетливо видно.

Дионисий поскакал вслед за ним, подгоняя своего