Книга Трещины и гвозди - Элин Альто

поднимает на него серьезный взгляд. На столике перед ним разложены электронные и механические детали и куски пенопласта, а телевизор на фоне вещает что-то про типы конструкций воздушных судов.

– Я делаю новую модель планера, – деловито отвечает Итан, возвращается к нескольким пластиковым деталькам и соединяет их тонким слоем клея. Под клеем предусмотрительно разложена старая газета, а на газете для безопасности уложен еще и картон. Итан щепетилен, как и всегда.

– Как назовешь?

– Де Хэвилленд DH-106. – Он хмурится, а затем оглядывает стол в поисках еще одной детальки. – Коммерческое наименование «Комета».

Мартин выдает мягкую улыбку. За последние недели, когда по совершенно кривой и скользкой дорожке его жизнь свернула куда-то не туда, он и забыл, что его младшему брату свойственна такая нелепая серьезность. Та серьезность, которой порой не хватает взрослым. Всем этим людям в костюмах и при больших должностях и званиях – тем, кто принимает важные решения, но едва ли осознает, насколько эти решения судьбоносны.

– И почему? – Мартин спрашивает не столько из интереса к пресловутому планеру, а лишь из желания послушать брата еще.

– Это первый в мире коммерческий реактивный авиалайнер, который предназначен для выполнения рейсов малой и средней дальности. – Итан не отрывается от своего дела и, найдя подходящую детальку, принимается примерять ее к нужному месту. – Один из самых важных аспектов «Комет» – это «безвибрационный полет». Пассажиры привыкли к авиалайнерам с винтовыми двигателями, а данная модель самолета обеспечивала плавный и тихий полет.

Мартин улыбается шире, заслушивая реплики брата, точно вырезанные из энциклопедии. После всех слов – жестоких и серьезных, услышанных от отца, от детектива в полицейском участке, – эти сложные по содержанию, но в то же время простые слова звучат на удивление приятно.

Он склоняется над столиком, чтобы предложить помощь, но их с Итаном отвлекает стук в дверь. Мартин хмурится, пожимает плечами в ответ на вопросительный взгляд брата и направляется к двери. Гости бывают у них редко. После той самой вечеринки в доме Лайлов не появлялся никто, кроме пары полицейских, – они заезжали трижды, чтобы задать вопросы и получить несколько важных подписей матери. В сущности, ничего, кроме формальностей, их и не интересовало. Но с того момента остальные – знакомые и даже соседи – обходили их дом стороной, и лишь дважды, после пресловутого скандала в этой же гостиной, на пороге объявлялся отец.

Он обещал превратить жизнь Мартина в ад, если тот подастся в полицию, да только воплотить угрозу в жизнь оказалось сложнее, чем разбрасываться жесткими словами налево и направо. Как и ожидалось, отец отобрал машину – серебристый пикап нашли брошенным у полицейского участка с разбитым лобовым стеклом, но ключи, чтобы посмотреть отцу в глаза, Мартин отдал лично. А в следующий свой злополучный визит отец пришел требовать уже большего – угрожал, что заберет дом и выкинет нерадивого сынка вместе с матерью на улицу. Тогда они ему даже поверили. Мать плакала, причитая в полутьме кухни, что совершила так много ошибок, а Итан тихо и серьезно, как умеет, утешал ее, наверняка слабо представляя, почему в очередной раз отец проигнорировал его даже в собственных угрозах. Но потом, в поисках решения, Мартин откопал в кухонном ящике визитку знакомого юриста матери со старой работы. После долгих муторных консультаций и изучения документов по бракоразводному процессу удалось установить, что Лайл-старший юридически отказался от дома полностью. А значит, не имел права даже появляться в нем.

Это придало Мартину уверенности. Так, когда отец приехал в следующий раз с новыми неприкрытыми угрозами и скверными ругательствами, Мартин пообещал вызвать полицию. Отец не поверил, что старший сын решится, и грозился, что в полицейском участке его каждая собака знает и что половина копов ему в рот заглядывала, когда работала лесопилка. И тогда Мартин набрал «911». Повезло ли, или в очередной раз слова отца оказались пустыми фантиками, но патрульные его не знали. Лайлу-старшему пришлось уехать.

Теперь, стоя перед входной дверью, Мартин хмурится, не особо радуясь незваным гостям. Он распахивает дверь, точно ожидая встретиться с угрозой, но на пороге возникает знакомое лицо – Томас. С момента вечеринки и долгой ночи в полицейском участке они виделись в школе почти каждый день, но еще ни разу не разговаривали нормально. После допроса Мартин остро осознал, что в этих людях больше не нуждается. Как, наверное, и они не нуждаются в нем теперь, узнав, что Лайл оказался предателем и сдал Чарли с потрохами.

– Привет, – Томас неловко улыбается, и Мартин встречает его улыбку холодным молчанием. Приятель, впрочем, и не ожидает теплых приветствий, только мнется на пороге и продолжает: – Мы можем поговорить?

Мартин резко перешагивает через порог дома, и Томас, неуверенный в происходящем, инстинктивно отшатывается назад. В его реакции затаенный страх, ожидание нападения и озадаченность, но все, что делает Лайл, – лишь ступает на веранду и запирает дверь.

– Ну, как дела? – стараясь замазать момент, бормочет Томас, отводя взгляд. Вид у него неважный – встревоженный, удрученный. Отчего-то Мартину кажется правильным то, что бывший приятель не выглядит счастливым.

– Зачем пришел? – без особых любезностей Мартин переходит к делу.

– Дружеский визит. – Томас пожимает плечами, пряча ладони в карманах куртки. – Ты не особо разговорчив в школе.

– Нам не о чем говорить.

– Да брось, все это дурацкое расследование, чертовы копы… Уже у всех голова трещит от этого. А у тебя-то что, изменилось что-то?

Мартин быстро догадывается, что дружеские визиты остались в далеком прошлом, а потому хмурится, и голос его сухо режет влажный осенний воздух:

– Тебя Чарли прислал?

– Ну нет…

– Врать ты так и не научился. – Лайл небрежно окидывает бывшего приятеля взглядом. Во всей этой ситуации давно стало понятно, какую сторону занял Томас: Чарли угрожал каждому, кому был известен его грязный секрет, а потому мало кто из участников той вечеринки решился раскрыть рот. Слишком очевидно было то, что первыми, кого Чарли захочет привязать к себе шантажом, станут его же друзья. Только с Мартином не вышло. Он самостоятельно разрушил все вокруг себя быстрее, чем Чарли успел приложить к этому руку.

– Слушай, это все странно. – Томас мнется на месте, переступает с ноги на ногу, утыкается носком кроссовки в щель меж досками веранды и еще несколько мгновений молчит. – Вы, типа как не общаетесь, но в чем проблема? Может, стоит встретиться, обсудить что-то…

– Не стоит. Нам нечего обсуждать, – холодно отрезает Мартин, а затем кивает в сторону улицы, намекая, что Томасу пора проваливать и вести задушевные беседы он не намерен ни с ним, ни с Чарли. Ни