Книга Те, кого нет - Андрей Анатольевич Климов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Валентин был в полной панике. Растерянно глядя на мгновенно распухшее и подурневшее лицо Ксении, он лихорадочно подыскивал какие-то слова, чтобы успокоить женщину. Проклятый идиот! И дернуло же его сунуться именно в этот дом! Почему он сразу не узнал ее среди гостей Савелия? Эта полоумная вбила себе в голову дурацкий бред и не оставит его в покое… Теперь их уже двое против него — девчонка и Ксения. Не зная, как выпутаться из этой ситуации, он все еще продолжал стоять на месте, вцепившись побелевшими пальцами в трубчатую спинку кухонного стула.
Выручил его хозяин дома.
Иван Алексеевич, в пестрых пижамных штанах, грузно возник на пороге, протирая припухшие с похмелья глаза, и, слегка заплетая языком, осведомился: «Что тут з-за шум, Ксюша? Ты п-почему не спишь?» Женщина стремительно бросилась к двери. На ходу она обернулась к Валентину и процедила сквозь зубы: «Убирайтесь отсюда! Чтоб духу вашего не было!»
Не дав мужу толком осмотреться, она вытолкала его в коридор и, плотно прикрыв двери, повела в спальню. Там, сама уже едва держась на ногах, она проговорила, прилагая огромные усилия, чтобы голос звучал мягко и убедительно:
— Вечно тебе чудится шум, Иван! Спи, я просто вышла попить. Сейчас вернусь, только погашу свет…
Когда она снова вошла в кухню, Валентина там уже не было. Он словно растворился в густом и плотном ночном воздухе; лишь над плитой покачивались пустые плечики, на которых сохла его рубашка. Ксения сняла их, держа двумя пальцами, как зачумленные, осторожно положила на подоконник, закрыла окно и придвинула стул к обеденному столу.
Она ничего не слышала: ни шагов, ни щелчка автоматического замка калитки. Он просто метнулся на улицу, прикрыв за собой, и на этом — все!
Мучительное сожаление охватило ее. Теперь она никогда не узнает о последних минутах жизни сына. И будет вечно терзаться проклятыми вопросами, на которые никто никогда не даст ответа…
Бормоча: «Дура полоумная! Не трогал я твоего мальчишку, пальцем не коснулся…» — Валентин обернулся и со злостью пнул ногой калитку. Маслянисто щелкнул замок.
Куда теперь? Стоя спиной к ограде участка Красноперовых, он растерянно озирался в полной темноте. Фонари в поселке уже не горели, но на востоке мутно серело. Успев заметить, как на веранде и во всем доме, куда его занес слепой случай, погас свет, Валентин повернул и зашагал вверх по улице, смутно припоминая дорогу. Где-то через квартал асфальт кончится и широкая бетонка сама приведет его к шлагбауму и посту охраны. А если пойти в другую сторону, рано или поздно он окажется на автобусной остановке в Старых Шаурах…
Никакой вины перед Ксенией он не чувствовал. Мальчик был замечательный — умненький, доверчивый, живой, лукавый и страшно подвижный. У него и в мыслях не возникло… просто протянул руку, погладил по смуглой, тугой, с темным румянцем щеке… Убийца? Никто бы не посмел так его назвать, даже знай он всю правду. Судьба в мелочах повторила, заново проиграла, теперь уже без его участия, то, что случилось давным-давно, когда он еще только начинал на Транссибе.
Распахнутая дверь тамбура, мокрая тьма, свист в ушах и грохот колес, в котором начисто глохнет любой, даже самый отчаянный вопль…
Ядовитый вкус наслаждения он помнил и сегодня, хотя прошло уже столько лет с той ночи, когда ему точно так же пришлось остаться в вагоне одному. Но не по собственной воле — его напарница Оксана тайком сошла в Омске делать аборт и лишь на обратном плече маршрута вернулась — зеленая, как недозрелый крыжовник, и едва волочащая ноги.
Пацан сел после Тюмени, на разъезде, где стояли всего минуту, с билетом до Перми. На вид ему было двенадцать, не больше, но позже выяснилось, что на самом деле он на пару лет старше. Его никто не провожал. Нутром Валентин мгновенно почуял, что в засаленной сумке подростка — серьезные деньги, что это курьер, безымянная пешка в чьем-то бизнесе, скорее всего, связанном с дурью. А ближе к ночи он взял мальчишку в оборот — не из-за денег, хотя позже все-таки пришлось их забрать, а от сумки избавиться.
Полупустой вагон несся, когда в запертом служебном купе щуплым куренком этот дурачок трепыхался у него в руках, шипя бессмысленные ругательства и размазывая слезы по грязному, перекошенному гримасой лицу. Потом трусливо заныл, но в конце концов притих, они даже попили чайку с карамельками и мирно разбежались бы покемарить, если бы поезд на перегоне между Тюменью и Екатеринбургом то и дело не останавливался. Стоянки были короткие, по две-три минуты. В вагон лезли без билетов какие-то тетки с мешками, похмельные работяги и желтые молчаливые китайцы с горами баулов. Пакостный отрезок. Когда все опять затихло, он направился в тамбур с веником — прибрать грязь, которую нанесли садившиеся ночью пассажиры.
Тот паренек, вытянувшись, как струна, неподвижно стоял в тамбуре, глядя в темное стекло двери. Там отражалось узкое бескровное лицо с провалами на месте крепко зажмуренных глаз. Кровь снова бросилась Валентину в голову, он отшвырнул веник, цепко сгреб мальчишку за тощее плечо правой, а левой стал лихорадочно возиться с мелкими пуговицами — на новых форменных брюках, плохо пошитых, неудобных в ходу, молний еще не полагалось. От возбуждения Валентин едва не потерял сознание — и все-таки получилось!
Только когда все было кончено, расслабленный и слегка ошалевший, он дал слабину.
Пацан достал его своими сопливыми угрозами, истерикой и отчаянием, смешанным со страхом, что все может повториться еще не раз, а до Перми далеко. Но даже не это, не то, что он совершенно не сопротивлялся, — все последующее произошло неожиданно и заняло считанные секунды. Валентин, больше уже не обращая внимания на парнишку, распахнул входную дверь вагона, чтобы вымести мусор. Поезд, гремя и раскачиваясь, мчался, а каким-то поддатым работягам с нефтепромыслов вздумалось под самое утро подымить в тамбуре соседнего вагона. Мальчишка дернулся туда, сделал едва приметный шажок, крикнул, — ничего не оставалось, как вытолкнуть его навстречу несущейся в темноте насыпи…
Ну вот — наконец-то Валентин понял, куда двигаться. Поначалу ошибся, его занесло в какой-то тесный переулок, окончившийся тупиком и бесноватой овчаркой, с хрипом кидавшейся на проволочную ограду. Но теперь он точно знал, где шлагбаум, — под ногами стелились гладкие бетонные плиты, а далеко впереди желтел свет в окне будки охраны.
…Сына этой Ксении звали Тимур. Все точно. И на
