Книга Мотылек и Ветер - Ксения Татьмянина

— Да. — Я съела бутерброда три, потом взялась за коробочку со сливочным сыром и запустила туда ложку. Стала есть его в чистом виде, растягивая на языке как густой крем. — И ты стал ходить с ним?

— Нас с разными ставили, как у кого случайно по графику выпадало. Но раз вместе пошли и Герман сказал, что у него в моем присутствии не болит голова. Так знакомство и завязалось, староста стал ставить нас в ночное на пару. Меня Герман выносит. Мы почти ни о чем, кроме книг, не болтали. О его жизни я узнавал либо от посторонних, либо он сам не нарочно пробалтывался.

— Значит, ты мне поможешь, Юрка.

— В чем?

— Я хочу побольше с ним пообщаться, поближе узнать, так что бери меня на встречи. Я буду гулять с вами пару часов в начале вечера.

— Давай, если хочешь.

Днем из дома мы ушли вместе. Юрген на работу, а я час гуляла просто так, а потом спонтанно решила поехать в большой магазин «Техно-Центр», где работал Петер, и найти его там. Может, он давно уволился, или не его смена, приеду и пройдусь по рядам — увижу, отниму минут десять на разговор.

О нем я подумала из-за того, что утренний разговор с Юргеном, его упоминание о Роберте, который всегда прознает про любые инциденты с пограничниками привел меня по цепочке воспоминаний к случаю в больнице. К тому, о чем Юрегн рассказывал — лжи, драке и уверенности Петера в моей измене. Я не хотела оставлять это так, представив, что жизнь Петера может быть порушена из-за меня. Он уверен, что ему изменили, что ребенок был не его, а с таким предательством любому мужчине будет горько. Обозлится на женщин, не сможет довериться той, кого вдруг встретит и захочет полюбить по-настоящему. Это жестоко.

Никакого волнения я не испытывала. У нас было общее прошлое, но сейчас ни одна струнка не дрожала внутри от предстоящей встречи. Я хотела ему самого лучшего, и поэтому последняя точка должна быть поставлена.

Петер был на месте. Я заметила его сразу, даже не успев зайти на территорию магазина на втором этаже центра, — ближний ряд, цифровые экраны с яркими одинаковыми заставками для привлечения внимания. Между нами стояли только они и огромная витрина-стена с наклейками «гарантия», «качество», «доступность». Он сам увлеченно болтал к коллегой-девушкой, — оба в фирменных галстуках, с бейджами и обязательным значком на воротничках.

Я остановилась, откинула капюшон назад и с минуту смотрела на бывшего мужа, все больше и больше колеблясь в своем первом порыве. Понаблюдав еще, задалась обратным вопросом — а не совершу ли я ошибку, если сейчас подойду и расскажу ему правду?

Петер захлебывался разговором. Жестикулировал, артистично играл лицом, улыбался, целиком излучал воодушевление. Я достаточно его знала, чтобы понять — никакими внутренними переживаниями он не загружен. Он свободен и счастлив, и точно таким я его помнила как раз в первые дни знакомства. У Петера все хорошо, у него все вернулось на свои места.

Отошла, подумала, снова обернулась к стеклу, чтобы последний раз посмотреть и удостовериться. Да, он счастлив! Усмехнулась про себя, наивному убеждению… а с чего я взяла, что для Петера моя трагедия станет тоже трагедией? Все сложилось как нельзя лучше, сняв с него любые обязательства и долги. Ребенок умер, так это и не его ребенок. Жена при смерти, так она, подлая, изменяла ему. И, значит, нет ни скорби, ни вины за то, что бросает, — не попрекнет ни кто-либо, ни собственная совесть! Идеальный предлог выйти из истории налегке, не нужно больше тянуть тяжелый брак и обязательства. Легко отделался, вырвался обратно, вернул свободу без непоправимых потерь.

Я не стану отнимать у него этой иллюзии. Подойди я сейчас и скажи, что на самом деле я была ему верна и погибший Василек — его сын, я отниму у несчастного все и сразу этим признанием. Зачем? Решив так, я и себя на том же поймала, что и мне эта иллюзия по душе. Она греет мне сердце ощущением, что ребенок был мой и Юргена, и что сам Юрка… пусть не был моим любовником, но уже тогда он меня любил.

Пока Петер случайно не перевел взгляд и не заметил меня взаимно, я развернулась и пошла на выход. Точка поставлена. Книга закрыта. И пусть Петер идет к счастью своим путем, моя совесть тоже чиста.

Зов смерти

Все выпало на четверг. И собрание восточных пограничников, и встреча с Робертом у старосты. Юрген пошел со мной за компанию. Он с сегодняшнего дня вышел в законные два «свадебных» отгула, которые давало руководство больницы по своему уставу, и удобно совместил их с выходными недели, — так что впереди у нас был крошечный «медовый месяц» до понедельника. Сегодня, в четверг, мы планировали потратить время на дела семейные и служебные, а с завтрашнего дня планировали отправиться колесить по области — три дня на три маленьких городка Чекант, Мельхен и Виила.

К родителям Юргена забежали в семь вечера, не на ужин, а на чашку чая. Получили свои поздравления, благословение и легкий упрек за то, что все-таки не позвали никого на церемонию регистрации. А к восьми, практически бегом, торопились на собрание к старосте.

Я заметила фигуру Катарины, когда она мелькнула под светом фонаря — яркие желтые пятнышки воротника и перчаток даже не периферии зрения привлекли внимание, и услышала ее голос. Девушка громко и сердито рявкнула на кого-то, не постеснявшись в выражениях.

— Юр, погоди…

Катарина шла со стороны квартала, а не с остановки. Шаг быстрый, торопливый, но оторваться от близкой фигуры позади себя все равно не могла. Какой-то мужчина тоже повысил голос. Сначала наглый смешок, а потом: «Оборзела что ли, курица?! Я тебе ща обратно все затолкаю!», и резко схватил за куртку.

Юргена сдуло с места. Он кинулся напрямую, через площадку, — по газону и, перепрыгнув двойную лавочку, зло крикнул:

— А ну отпустил, быстро!

Крикнул на опережение, пока тот не успел ничего Катарине сделать. Не сбавляя скорости, надвинулся на незнакомого мужика, выговаривая что-то гораздо тише, но не менее угрожающе. Тот отпустил, и даже нехотя сделал шаг назад, набычившись и склонившись чуть вперед корпусом.

Девушка радостно взвизгнула, перетопнулась на месте и уже замахнулась ногой, чтобы дать пинка преследователю. Но ее «танец» сбил Юрген. Сам схватил Катарину за руку и непонятным движением заставил ту с разворотом неудавшегося пинка перешагнуть к нему за спину. Да, провоцировать драку — лишнее. Мужчина скалился, цедил сквозь зубы, и никак не повлияв на решимость Юргена, сдал позицию. Медленно отступил, бросил последнее ругательство, повернулся и пошел в обратную сторону.

— Видела, да? Видела? — Мы сошлись у самого подъезда, и Катарина вместо «привет» стала тараторить и виснуть у Юргена на руке. — Какой Прынц красавчик. Только не ревновать, это я из благодарности.

Поцеловала его в щеку с громким «чмок» первый раз, а потом второй, но уже не так выразительно, а, словно перепроверяя:

— Болеешь что ли? Да у тебя температура, походу.

Юрген убрал руку Катарины со лба: