Книга Том 2. Кошачье кладбище - Стивен Кинг

— Все для вас найдется! — заверил продавец.

— Мне нужно выгребную яму очистить, — принялся объяснятьЛуис. — А это вроде как в нарушение санитарных норм. Вот я и хочу ночью, чтобмои глазастые соседи не увидели. Хотя, как знать, может, все одно увидят. Ну ужтогда мне приличного штрафа не избежать.

— Да уж, не позавидуешь вам, — покачал головой продавец. —Вам бы лучше прищепку купить, да на нос ее, пока разгребаете.

Луис рассмеялся, что, собственно, от него и ожидалось. Запокупки он выложил пятьдесят восемь долларов наличными.

С тех пор, как подскочили цены на бензин, большую —«семейную» — машину использовали все реже. К тому же обнаружились кое-какиенеполадки с рулем, а отдать в ремонт все некогда. Да и двух сотен жалко —дешевле вряд ли обойдется. К тому же Луис не любил лишние хлопоты. Сегоднястарая развалина, этакий динозавр на колесах, очень бы пригодилась, но Луисрешил не рисковать. Правда, в его легковушке мало места и лопата с киркой будутзаметны. Поедет обратно в Ладлоу, непременно попадет на глаза Джаду Крандалу. Аглаза у того острые. Да и ум под стать. Сразу смекнет что к чему.

А зачем, собственно, возвращаться в Ладлоу? Луис проехалчерез Бангор, остановился у гостиницы «Для тех, кто в пути». Она находиласьрядом с аэропортом. Да и до кладбища, где покоился его сын, рукой подать. Луисотметился, как Ди Ди Рамоне, и опять заплатил за номер наличными.

Нужно вздремнуть, набраться сил. Рано поутру, как выразилсякто-то из викторианских авторов, «нас ждет безумная работа, ее б хватило на всюжизнь».

Но мозг не хотел отключаться.

Не смыкая глаз, Луис валялся на неприветливой гостиничнойпостели, разглядывая гравюру на стене: невыносимо живописные суда в докахневыносимо живописной старой верфи близ невыносимо живописной бухты в НовойАнглии. Луис не раздевался, лишь снял ботинки, выложил на тумбочку бумажник,мелочь и ключи. Руки закинул за голову, душу все еще овевал недавний смертныйхолодок. Сейчас для него не существует ни родных, любимых людей, ни привычныхмест, ни работы. И гостиница могла бы оказаться какой угодно и где угодно: вСан-Диего, Дулуте или Бангкоке. И он сейчас не существует ни для кого и нигде.Мелькнула молнией причудливо жуткая мысль: а ведь сына он увидит раньше, чемсвой дом, раньше близких.

Снова и снова возвращался он к своему плану. Рассматривал и так,и этак, нет ли где слабинки. Он чувствовал, что разум ведет его по узкой-узкойтропе над пропастью безумия. И повсюду кругом распустили черные крылья ночныестервятники — охотники за его меркнущим разумом, золотом разгорелись их глаза.И с каждым шагом мрак все гуще и гуще.

Далеким эхом прозвучали слова Тома Раша: «О, смерть,осклизлыми руками моих колен коснулась ты… Сейчас за матерью моею пришла ты…Скоро ль мой черед?»

Безумие. Страшная бездна, черное хищное крыло, простертоенад ним.

И узкая спасительная тропинка. Он еще раз восстановил впамяти все подробности своего замысла.

Сегодня около одиннадцати вечера раскопает могилу сына,извлечет тело, завернет в брезент, положит в багажник машины. Закроет гроб,восстановит могилу. Потом доедет до Ладлоу, вытащит тело сына и… совершитнебольшую прогулку. Да, назовем это прогулкой…

Если Гейдж вернется, возможны два варианта. Первый: Гейджостанется прежним, может, слегка заторможенным или поглупевшим, пусть дажеумственно отсталым, но все же — прежним, его и Рейчел родным сыном. Хотя итеплилась надежда, что вдруг — чего только не бывает? — вернется Гейдж целым,невредимым и душой и телом.

Вариант второй: из леса к его дому выползет страшилище. Луисдопускал, что телом его сына (которое уже покинула душа) могут завладеть темныесилы, злые духи, бесы.

В любом случае, он останется с сыном наедине. И тогда…

…ПОСТАВИТ ДИАГНОЗ.

Да, именно так он и поступит.

ПОСТАВЛЮ ДИАГНОЗ НЕ ТОЛЬКО ТЕЛЕСНОМУ, НО И ДУШЕВНОМУСОСТОЯНИЮ. УЧТУ, КОНЕЧНО, ПОСЛЕДСТВИЯ НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ. У НЕГО МОЖЕТ БЫТЬПСИХИЧЕСКАЯ ТРАВМА, НЕЗАВИСИМО ОТ ТОГО, ПОМНИТ ОН ИЛИ ЗАБЫЛ, КАК ВСЕ ПРОИЗОШЛО.УЧТУ ОПЫТ С ЧЕРОМ, БУДУ ГОТОВ К ЗАТОРМОЖЕННЫМ РЕАКЦИЯМ. БУДУ НАБЛЮДАТЬ СЫНА ОТСУТОК ДО ТРЕХ И РЕШУ, МОЖЕМ ЛИ МЫ ВЕРНУТЬ ЕГО В СЕМЬЮ. И ЕСЛИ ЖЕРТВЫ ПОКАЖУТСЯМНЕ ЧРЕЗМЕРНЫМИ, ЕСЛИ ГЕЙДЖ ВЕРНЕТСЯ ТАКИМ, КАК ТИММИ БАТЕРМАН — СРЕДОТОЧИЕМЗЛА, — Я УБЬЮ ЕГО.

Как врач, Луис чувствовал, что способен и на такое, окажисьГейдж лишь вместилищем темных сил. И рука не дрогнет, как бы ни взывало к егомилосердию это переродившееся существо. Убьет, как крысу, зараженную бубоннойчумой. И никаких слез, причитаний! Или — в крайнем случае — сделает укол. Унего в чемоданчике есть морфин. А назавтра ночью он отвезет бессмысленный, каккусок глины, труп обратно на кладбище и снова захоронит, разумеется, если удачаулыбнется ему и во второй раз (А КТО ТЕБЕ СКАЗАЛ, ЧТО И В ПЕРВЫЙ-ТО РАЗПОВЕЗЕТ? — осадил он необузданное воображение). А что, если удовольствоватьсяКошачьим кладбищем? Нет, сына он там не похоронит. И причин на то много. Летэтак через десять-двадцать какой-нибудь мальчуган может наткнуться на останки —чем не причина. Но важнее другая, самая простая и очевидная. Кошачье кладбище…слишком близко.

Ну а предав сына земле, он тут же вылетит в Чикаго, к семье.И ни Рейчел, ни Элли так и не узнают о неудавшемся опыте.

Однако манит и увлекает другая возможность, на которую такуповает любящее отцовское сердце. Вместе с Гейджем они (после, скажем,трехдневного «испытательного срока») уедут из дому под покровом ночи. Онзахватит все документы — чтобы в Ладлоу никогда не возвращаться. Заночуют вгостинице, может, в этой же самой, где он сейчас валяется на кровати. А поутруснимет в банке все деньги (возьмет либо наличными, либо чеками на предъявителя)и вместе с Гейджем махнет куда-нибудь подальше, хотя бы во Флориду. Оттудапозвонит Рейчел, накажет ей и Элли немедленно вылетать к нему (не сообщая оместе родителям). Жену, пожалуй, удастся убедить. РЕЙЧЕЛ, ВСЕ ВОПРОСЫ ПОТОМ.НЕМЕДЛЕННО ВЫЛЕТАЙ. СЕЙЧАС ЖЕ, СИЮ ЖЕ МИНУТУ.

Скажет ей, где остановился — скорее всего в гостинице дляпутешественников. Так что Рейчел лучше взять машину напрокат. Он с Гейджемстанет поджидать у двери. На Гейдже, пожалуй, будут лишь плавки.

И потом…

Но что ждет потом, воображение не решалось нарисовать. Луисснова вернулся к исходному пункту своего плана и принялся — в который уже раз —проверять и перепроверять. Если все сладится, нетрудно и новые документывыправить, чтобы начать жизнь заново. И никакой Ирвин Гольдман со своейжирнющей чековой книжкой их вовек не отыщет. Да, такое вполне возможно.

Смутно припомнилось и другое. Как подъезжал к Ладлоу —своему новому дому, — его одолевали неуверенность и страх, как пришла в головушальная мысль: бросить всех и вся, уехать в Орландо, наняться врачом вдиснеевский сказочный парк. А может, и не такая уж эта мысль шальная?