Книга Гражданин Бонапарт - Николай Троицкий

Да, прославленный к тому времени еще больше прежнего, уже не только на Западе, но и на Востоке, готовый вызвать к себе свою Жозефину в завоеванный Каир, Наполеон лишь теперь узнал от Жюно то, что знали и о чем сплетничали очень многие в Париже и кое-кто в египетской экспедиции: Жозефина изменяет ему все с тем же Ипполитом Шарлем. Выяснилось, что она устроила своего любовника пайщиком в общество торговли съестными припасами и целые дни (ночи, разумеется, тоже) проводила с ним у себя в пригородном замке Мальмезон, так что соседи думали, будто «с мадам Бонапарт живет ее сын»[812].

Реакция Наполеона на все рассказанное Жюно была невероятно болезненной. По воспоминаниям Л. А. Бурьена, бывшего свидетелем их разговора, Наполеон просто рвал и метал, бил себя кулаком по голове и выкрикивал бессвязные фразы: «О женщины!.. Жозефина! Так обмануть меня!.. Она... Горе им! Я истреблю все это племя вертопрахов и блондинчиков! А с ней - развод! Да, развод! Всенародный, скандальный развод!»[813] Бурьен попытался было успокоить Наполеона, говоря о его славе, но тот отреагировал на такие слова, как ужаленный: «Ах, моя слава! Да чего только я не отдал бы за то, чтобы сказанное Жюно было несправедливо!»[814] Не тогда ли вырвалась у него эта фраза: «Брак - дело, чуждое природе»?[815]

О том, как Наполеон в те дни был душевно опустошен и подавлен, свидетельствует письмо, которое он написал брату Жозефу 26 июля: «Присмотри мне где-нибудь сельский домишко, под Парижем либо в Бургундии. Я рассчитываю провести там взаперти всю зиму. Мне опостылела человеческая природа. Хочу одиночества и безлюдья. Величие меня утомляет. Чувства во мне иссохли. Слава приелась. В 28 лет я все исчерпал, и мне не остается ничего другого, как сделаться законченным эгоистом»[816].

Это письмо было перехвачено англичанами из эскадры Г. Нельсона и переправлено не в Париж, а в Лондон. Там 24 ноября 1798 г. газета «Morning chronicle» опубликовала его на французском и английском языках. Так вся Европа узнала, что всемирно знаменитый «чудо-генерал» и «Огненный Царь» - рогоносец. Что помогло тогда Наполеону пережить его личную трагедию? Только круговорот тысяч и тысяч дел по созданию в Египте основ для новой, современной цивилизации. В эти дела он и погрузился с головой.

3. Наполеон ― Султан Кебир

Напомню читателю, что перед тем, как предпринять египетскую экспедицию, Наполеон изучил историю и национальные (включая религиозные) особенности населения Египта, а также опыт своих предшественников. Еще до похода в Египет он понимал, что главным препятствием на его пути к любым свершениям будет религия, ислам. Даже на острове Святой Елены Наполеон вспоминал прогноз, сделанный в 1788 г. французским просветителем Константеном Франсуа Вольнеем (которому, кстати, Наполеон, став императором, пожалует титул графа): «Чтобы утвердиться в Египте, придется выдержать три войны: первую - против Англии, вторую - против Турции, а третью - наиболее трудную из всех - против мусульман, составляющих все население этой страны. Последняя потребует таких жертв, что ее, быть может, надо рассматривать как непреодолимое препятствие»[817].

Теперь, после побед у Шубра-хита и пирамид, став хозяином Александрии и Каира, Наполеон все-таки считал положение французов в Египте непрочным. «Их только терпели правоверные, которые, будучи ошеломленными стремительностью событий, уступили силе, но уже оплакивали торжество иноверцев, присутствие которых оскверняло священные воды, - объяснял Наполеон. - Они стенали от позора, который это присутствие навлекало на “первый ключ” священной Каабе[818]; имамы напыщенно декламировали те стихи Корана, которые наиболее враждебны неверным»[819].

Война с Англией представлялась Наполеону неизбежной и долгой, а с Турцией он даже предполагал разрешить все миром, поскольку она сама намеревалась подавить самоуправство мамлюков в Египте. Но религиозную войну с мусульманами Наполеон исключал безусловно. Он, конечно же, учитывал печальный опыт восьми крестовых походов с 1096 по 1270 г., когда крестоносцы, хотя и добивались отдельных успехов (в первом, четвертом и шестом походах), так и не достигли главного - христианизировать народы Востока, включая Египет. Наполеон решил действовать на Востоке принципиально иначе, чем все его европейские предшественники: не преследовать и не подавлять ислам, а привлечь его на свою сторону, в какой-то мере даже подстроиться (временно) под него. С этой целью он артистично использовал авторитетнейший идеологический центр египетского мусульманства - самый знаменитый на Востоке университет мечети Аль-Азхар, основанный еще в XII в. легендарным правителем Египта и грозой крестоносцев Юсуфом Салах-ад-Дином (Саладином). Шестьдесят улемов (докторов богословия) этого университета формировали тогда общественное мнение не только в Египте, но и за его пределами.

«Наполеон не упустил ничего из того, что могло привлечь их на его сторону, польстить им», - читаем в воспоминаниях самого Наполеона[820]. Ежедневно, перед началом утренней молитвенной службы, он приглашал их к себе во дворец на площади Эзбекия. Вместе с улемами прибывали муфтии, шерифы, имамы - вожди различных родов и сект с множеством слуг, заполняя собой всю площадь, центральную в городе. Французская стража брала перед ними на караул и с почетом впускала во дворец, а там в главном зале адъютанты главнокомандующего и переводчики, оказывая гостям высокие почести, угощали их шербетом и кофе. Наполеон появлялся в зале не сразу, но всякий раз непременно «усаживался на диване рядом с ними и старался внушить им доверие к себе обсуждением Корана, приглашая их разъяснить ему наиболее важные места» и восхищаясь при этом личностью пророка Магомета[821]. Польщенные таким приемом богомольные старцы отправлялись в мечеть и там успокаивали свою многолюдную паству эмоциональными проповедями о веротерпимости и гуманности Султана Кебира. Тем самым они, по словам Наполеона, «оказывали французской армии подлинные услуги»[822].