Книга Повседневная жизнь Парижа в средние века - Симона Ру

Обычно сношения с ближайшими населенными пунктами были многочисленными и регулярными. Все, кто, по имущественным или домашним делам, по нуждам торговли или своей должности, курсировали между своим кварталом и пригородом или провинцией, старались так рассчитать время пути, чтобы не очутиться за городской чертой с наступлением вечера. Неосторожные и невезучие находили убежище на постоялых дворах. Один намек, сделанный вскользь в ходе одного судебного процесса, говорит об этой наверняка обычной ситуации. В конце XIV века прокурор Отенского коллежа внес в счета расходы на постой, ибо он опоздал к закрытию городских ворот, вернувшись из поездки по делам коллежа; во время судебного процесса, в котором магистр коллежа обвинял его в различных злоупотреблениях и растрате, прокурора винили не за опоздание — небольшая неприятность, судя по всему, обычное дело, — а за преувеличение этих непредвиденных расходов, которые должны были быть гораздо скромнее.

Когда количество действующих городских ворот ограничивалось в интересах безопасности, в оставшихся открытыми возникали заторы, и нормальные условия передвижения и поддержания качества дорог не соблюдались. В одном документе содержится тому подтверждение. Здесь тоже речь о судебном процессе, происходившем в 1357 году. В нем противостоят друг другу жители улицы Сент-Оноре и окрестностей одноименных ворот и смотритель дорог. Жители отказываются платить штраф за грязь на улицах — недисциплинированность, которую смотритель хочет покарать. Ответчики возражают, что грязь происходит от множества двухколесных тележек, которые там проезжают. Они зачастую плохо закрыты, и с них высыпаются на улицу отбросы и мусор, которые на них перевозят. Однако, поскольку в этом году несколько городских ворот заперты, количество мусорных тележек, вывозящих отбросы на свалку за городом, сильно возросло, и местные жители не в силах уследить за каждым и поправить дело, когда движение такое плотное.

В общем, если нам, по прошествии нескольких веков, трудно постичь функционирование городского пространства, люди той эпохи прекрасно с ним освоились и использовали все его возможности. Имение, приход, квартал — все это вполне укладывалось в голове у обитателей, да и случайным прохожим или «гостям столицы» было достаточно понятно. Сосредоточим внимание на улице, и нам откроются другие важные и дополняющие друг друга аспекты.

Глава вторая

Уличные сценки: чудеса и опасности парижской жизни

Парижские уличные сценки уже в Средние века присутствовали в изобразительном искусстве и литературе, избравших для своих сюжетов этот город. Они романтичны или забавны. Здесь мы сопоставим эти шутливые и красочные изображения с тем, что, во-первых, сообщают более строгие источники, и, во-вторых, с тем, что можно узнать из документов, не имевших своей целью описание или изучение уличной жизни столицы. Таким образом, повседневную жизнь парижан можно рассмотреть и под иным углом зрения.

Изображения и литературные тексты: приукрашенное свидетельство

Живописные изображения, дошедшие до наших дней, в частности в манускриптах, малочисленны, но весьма примечательны. Представление о средневековых изображениях можно составить по миниатюрам в манускрипте «Жизнь святого Дениса», датируемом началом XIV века, и по миниатюрам в «Богатом часослове герцога Беррийского», созданном веком позже.

Первый комплект состоит из миниатюр, занимающих целую страницу. Верхняя часть, составляющая примерно две трети страницы, посвящена одному из эпизодов жизни первого епископа Парижского. Если изображение святого помещено в центре или поблизости от столицы, то сам город изображен просто в виде стены — круглой, прорезанной бойницами, с проемами ворот, над ней указано его название. Изображение города — чисто символическое, не стоит искать в этой картинке сведения о средневековом Париже. Но внизу страницы содержатся гораздо более конкретные изображения, в частности важный ориентир города — река Сена, а также Большой мост и два участка идущей через него дороги. Для художника это случай изобразить уличную сцену, разыгранную прохожими и лавочниками за своими прилавками. Эти миниатюры первой трети XIV века создают представление об оживленности улиц, изображают занятия людей, о которых мало говорится в текстах, в частности способы перемещения товаров: их носят на спине, везут по улице на телегах, перевозят на судах по реке. Картина жизни горожан дополнена и видами досуга: катанием на лодках по реке, когда горожане пьют и веселятся, или скоплением толпы на мосту, глазеющей на поводыря медведей.

В другой, более поздней серии изображений представлены берега Сены, виды Лувра и Нельской башни, иллюстрирующие календарь в «Богатом часослове герцога Беррийского» — шедевре братьев Лимбург, созданном в начале XV века. Двенадцать миниатюр соответствуют двенадцати месяцам года, они посвящены каким-либо видам сельских работ и образуют календарь, открывающий, как и положено, весь часослов. Художники используют технику, которая создает иллюзию реальности, чтобы достичь своей цели: в данном случае их намерение — прославить герцога Беррийского, заказчика часослова, и поэтому они вводят замки и дворцы герцога в реальный пейзаж, что должно поразить и восхитить, поскольку и дворцы, и пейзажи очень похожи на настоящие. С такой точностью виды Парижа в начале XV века были запечатлены ради решения двух задач: проиллюстрировать работы, соответствующие определенному месяцу года (например, сенокос на берегу Сены), и изобразить один из великолепных замков, которыми обладал герцог Беррийский, чтобы воспеть его могущество.

Две эти серии парижских видов являют собой то, что можно ожидать от большинства средневековых изображений города: либо это реальные элементы, включенные в общий довольно символический и схематичный план, либо это картина, приближенная к конкретному пейзажу. Для средневековых парижан стена, окружающая столицу, выражает ее суть, река, труд перевозчиков и ремесленников ясно повествуют о большом городе и о том, что в нем есть замечательного. В текстах это выражено прямо. Так, в одной поэме XII века описывается вид Парижа с холма Монмартр: «И узрел реку Сену, что вельми широка была, и по ту и сю сторону многие виноградники», а в другой, относящейся к той же эпохе, приводится более общий вид города: «И узрели Париж, чудный град, и многие церкви, колокольни и благородные аббатства, и узрели Сену… и мельницы, уснащавшие ее, и ладьи, привозящие хлеб, вино, соль и богатства великие».

Столица, ее богатства, строения и жители служили темой для самых разных произведений в стихах и прозе. Так, список парижских церквей перечислен в небольшом стихотворении на сюжет о муже, который ищет свою жену, потерявшуюся в большом городе, и справляется о ней у прохожих. Каждый посылает его от одной церкви к другой, поскольку муж думает, что его супруга отправилась молиться. В шутках (фацетиях) и загадках на сцену выводятся столица и парижане; в каламбурах приводится шутливая этимология; в гротесковой, в определенной мере выдуманной статистике смешивается число проданных шляпок с цветами и число заказанных месс. Фацетия строилась, например, по такому правилу: описать бракосочетание от венчания в церкви до свадебного пира и развлечений, счастливо завершающих это радостное событие, используя лишь названия вывесок с домов. Уже в XIII веке появился жанр городской литературы, который имел большой успех вплоть до начала XX века, — «Крики Парижа», составленные поэтом Гильомом де Вильневом; в своей поэме автор описывает уличную сутолоку, крики зазывал и восхищение зеваки перед товарами всякого рода, которые вот они, тут, только руку протяни. В ту же эпоху Рютбеф для забавы написал своего рода скетч — зазывную речь продавца чудотворных снадобий, состоящую из прибауток, шуток и обращений к зевакам, чтобы привлечь и удержать покупателей, — всё это уже хорошо работало в Париже XIII века.