Книга Правила логики - Чингиз Абдуллаев

— И у нас нет никаких шансов найти убийцу? —спросил Дюбуа.

— Никаких, — уверенно ответила невесткапокойного, — Господь или дьявол покарали его и теперь уже ничто не сможетвернуть мистера Харрисона в наш мир.

Как его родственница, я молю Господа отпустить ему егогрехи.

— Благодарю вас, миссис Харрисон, — быстрозакончил допрос Дюбуа, — можете быть свободны. Когда молодая женщинавышла, он вздрогнул.

— Она действительно так религиозна, мистер Росс, илиэто просто прикрытие ее ненависти к тестю?

— Скорее и то, и другое, — осторожно предположилРосс.

Дюбуа кивнул головой, вызывая следующего. Четвертым наочереди был Гарри Холдмен.

— Что вы делали в момент убийства? — спросил унего комиссар.

— Я спустился вниз, вышел из дома и пошел к гаражу. Подороге я вспомнил, что оставил ключи наверху, в своей комнате, и вернулся,чтобы взять ключи. Именно там, наверху, я и услышал крики о помощи.

— Вы их хорошо слышали?

— Да, конечно. Я как раз в этот момент переодевался.Быстро накинув рубашку и пиджак, я спустился вниз и увидел в той злополучнойкомнате убитого мистера Харрисона.

— Вы не заметили ничего странного?

— Ничего, если не считать того обстоятельства, что мистерХаррисон был убит, а моя жена лежала в обмороке. Я помог ей подняться ипроводил до нашей комнаты. После чего вернулся вниз и пошел во двор помогатьСлейтеру и Хуану. Я не знал, что они ищут, но вместе с ними добросовестноосматривал каждый куст.

Спустя минут десять приехали вы. Вот, собственно, и все.

— Как чувствует себя ваша жена? — спросил Дюбуа.

— Плохо, — пробормотал Холдмен, — у нее,по-моему, было шоковое состояние, когда она увидела мертвого Харрисона. Если выхотите ее допросить, поднимайтесь наверх к ней в комнату.

— В этом нет пока необходимости, — заметилДюбуа, — пусть немного отдохнет.

Он кивнул головой, отпуская Гарри Холдмена. Сразу заХолдменом в комнату вошла Анна Харрисон. На ней было темное платье, белокурыеволосы стягивал элегантный изумрудный обруч.

— Примите мои соболезнования, — начал комиссарДюбуа.

— Спасибо, — кивнула молодая женщина.

— Я понимаю, сколь велико ваше горе, но по долгу службывынужден задать вам несколько вопросов. — Дюбуа был сама любезность.

— Если я смогу вам помочь, — тихо сказала женщина.

— Вы давно владеете этой виллой?

— Не знаю, муж купил еще до нашей свадьбы эту виллу, имы здесь были только два раза.

— Почему комната в конце коридора называется комнатойдьявола?

— Там ужасно воет ветер, — вздохнула АннаХаррисон, — кроме того, предыдущий хозяин собирал коллекцию пыточныхорудий, разного рода щипцы, кандалы, плети, в общем, всякую гадость. Вот оттудаи пошло — комната дьявола.

Муж очень жалел, что не успел приобрести эту мерзкуюколлекцию.

— Вы его вторая жена?

— Третья, — уточнила Анна Харрисон. — Перваяумерла двадцать лет назад.

Со второй он развелся восемь лет назад. Они прожили вместевсего пять лет. От первой у него был сын — Роберт. От второй детей не было. Мыпознакомились с ним три года назад в Лондоне. Я работала манекенщицей. Он,увидев меня, сразу влюбился. Впрочем, — вздохнула Анна, — он слишкомчасто влюблялся.

— У него были любовницы?

— Наверняка были. И не одна. Вообще он любил красивыхженщин, разного рода кутежи, даже охотился на крокодилов в Египте. Любилвыпить, пошутить.

— Был любителем острых ощущений, — вставил Дюбуа.

Женщина кивнула:

— Да. При этом был умным, серьезным человеком. Хорошознал литературу, искусство, говорил на нескольких европейских языках, умелнравиться женщинам.

Росс ахнул. Вот этого он в Харрисоне не разглядел.

— Вчера вечером вы сразу поднялись наверх? —спросил Дюбуа.

— Да, почти сразу за Робертом и его супругой. Харрисонсказал какую-то очередную гадость и мне стало неприятно. Я повернулась и вышла,поднявшись наверх.

— В коридоре вы не обнаружили ничегоподозрительного? — спросил на этот раз сам Росс.

— Нет, вы же помните прекрасно. Я ушла к себе и почтисразу легла, когда раздались эти дикие крики. Быстро накинув халат, яспустилась вниз и увидела эту ужасную картину. А потом все куда-то забегали,закричали. Приехала полиция и Шарлотта увела меня наверх, дав мне снотворного.

— А где была в это время Шарлотта, это, кажется, вашаслужанка? — уточнил Дюбуа.

— Да, очень милая старушка, — кивнула Анна, —она была на кухне, в другом конце коридора и не слышала криков.

— Странно, — удивился, комиссар, — всеслышали, а она нет.

— Она чуть глуховата, — развела рукамиАнна, — плохо слышит. В основном читает по губам. Такая работницапочему-то очень устраивала моего мужа. Как, впрочем, и этот ужасный Хуан, егошофер. Муж подобрал его где-то в Латинской Америке. Говорят, раньше Хуан былбандитом. Во всяком случае, физиономия у него ужасная.

— Вы никого не подозреваете? — в упор спросилкомиссар.

— Кого я могу подозревать? — вздохнулаАнна, — никого. Хотя я прекрасно знаю, что в этом доме его не любили. Даеще эта история с пропавшими документами.

— С какими документами? — удивился Дюбуа.

— Они пропали у него несколько месяцев назад. Муж тогдаужасно ругался, избил своего охранника. Потом, правда, заплатил ему двадцатьпять тысяч долларов и выгнал с работы. Скотланд-Ярд проводил расследование поэтой пропаже, но они ничего не смогли обнаружить. Собственно, из-за этогоЭдвард и пригласил мистера Леживра к нам на виллу — найти похитителя. Но мистерЛеживр отказался.

Росс кивнул головой, соглашаясь.

После ухода Анны Харрисон Дюбуа спросил у Стивена Росса:

— А почему он отказался?

— Ему не нравится рыться в чужом белье, —раздраженно сказал Росс, — насколько я понял, документы взял кто-то изчленов семьи и ему не хотелось быть инициатором семейных драм. Но вам, я думаю,нужно будет послать запрос в Англию насчет этой пропажи. Может быть они сообщатнам нечто интересное.

Следующие пятнадцать минут Дюбуа пытался докричаться доШарлотты, раздраженный и огорченный неясным способом совершения убийства. Нослужанка ничего не слышала и не видела. Поняв, что дальше допрашиватьбесполезно, Дюбуа отпустил старушку, уже спешившую на кухню.

Пришедший на допрос Боб Слейтер держался как-то более уверенно,даже нагло. Вчерашняя смерть хозяина словно освободила его от вечного страхаперед унижениями и оскорблениями.