Книга Злое небо - Виктория Щабельник

— Фу! Пошел отсюда!! — я догадалась, что это не нам, и уже с неким интересом ждала, что же будет дальше.

Наконец, в нашей пещере появился человек целиком: громадная туша белого меха, увешанного необъятными сумками. Его лицо, кроме бороды скрывала шерстяная маска с вырезом для глаз и плотные очки. Эта «туша» впустила в пещеру холод, мокрый снег и сильный запах псины, сняла очки, обвела нас троих внимательным взглядом, и ухмыльнулась:

— Ну че, Миха, обделался со страху? — его громоподобный голос, мало чем отличавшийся от рева его «домашней тварюшки» слегка оглушил, — а это чего за крендель с бабой? Мы договаривались, ты будешь один.

— Привет, Роб. Планы немного поменялись. Нас теперь трое, — Миха радостно вскочил и пожал гостю руку, больше похожую на медвежью лапу.

— Вот и я о том же, — Роб скинул сумки на землю и плюхнулся рядом с Михой, — и че это за баба?

— Это мои кореша. Я за них ручаюсь, — Миха мне подмигнул, — в конце концов, кто платит, тот и заказывает музыку.

Я подивилась Михиной эрудиции, и поглядывая исподлобья внимательно присмотрелась к Робу. Не думаю, что от него могут быть проблемы. Большой, громогласный, но вряд ли очень злой. Если только не решит натравить своего… гм… хомячка, оставшегося за дверью и недовольно пофыркивающего.

— Дело твое, как и бабки, — Роб встал, поправил тулуп и зычно гаркнул, — ну все, детишки, собираемся.

— Погодите, — неожиданно вмешался профессор, — но Шания ранена. Она не может идти как минимум неделю, и то, при благоприятном стечении обстоятельств, хорошем уходе и питании.

Роб тупо посмотрел на Толкена, потом на Миху. Когда тот в ответ пожал плечами, он обернулся к профессору и переспросил:

— Это ты с кем сейчас говорил?

— С вами, — профессор немного растерялся, видимо начиная сознавать, что понимания не произошло.

— Я сказал, собирайтесь и баста. Я не буду торчать здесь неделю, и ждать «благоприятных обстоятельств». Но могу ее добить, чтобы не мучилась.

Затем он добавил что-то неприличное про чью-то маму, которая вела беспорядочную половую жизнь, и вышел в метель. Мы переглянулись с профессором и, вздохнув, я приняла решение:

— Вам нужно идти.

— Здесь оставаться опасно, слишком близко к месту высадки, — возразил Толкен.

— У вас нет другого выхода. Вы и так сделали для меня слишком много. Я не хочу подвергать вас опасности.

— Это глупо и нецелесообразно! В конце концов, мое воспитание и расположение, которое к вам испытываю, не позволит мне бросить вас одну. В этом ужасном месте!

— Здесь тепло, если оставите мне горючее и еды на пару дней, смогу продержаться. А потом… Мы все здесь в одинаковом положении, профессор. Я не хочу стать причиной вашей смерти. Мне своих призраков хватает.

— Я останусь с вами! Это не обсуждается! — профессор вскочил, и упрямо тряхнул головой. Его рыжая взлохмаченная шевелюра дернулась в такт его движению.

— Вы уйдете с Михой и попытаетесь найти безопасное место. Не нужно за меня бояться. Поверьте — смерть меня не пугает, но и умирать я не собираюсь. Я справлюсь.

— Э, может хватит уже, — в пещере снова появился Роб и она стала казаться меньше и теснее, — достали меня своей болтовней. Уйдем все, так и быть. Собирай свою болезную, ботан и мотаем отсюда. Я транспорт подогнал.

Мы все посмотрели в проем, откуда на нас с не меньшим интересом пялился … зверь, он же, по-видимому, транспорт. Назвав его хомячком, я погорячилась. Это была смесь волкодава и саблезубого тигра. Видя к себе повышенное внимание, он провел большущим языком по верхним клыкам и предвкушающе сглотнул. Мне окончательно стало плохо.

Я вглядывалась в еще четкие довольно крупные следы зверя, которые не успел замести снег. Крид был здесь не больше часа назад. Я помнила, что идти нужно с подветренной стороны, у крида очень чуткий нюх. В животе заурчало от голода. Сказывались сутки без еды. На этой планете каждый сам думал о своем пропитании, и выживал лишь тот, кто мог за себя постоять, себя прокормить. Для нас, отбросов обществаи так сделали слишком много — дали возможность добывать себе пропитание, запустив на планету зверей, специально созданных для выживания в суровых условиях. Но, учитывая чрезмерную хищность некоторых из них, невольно возникал вопрос: кто кем должен питаться? Иногда люди, движимые кто отчаянием, кто трезвым расчетом сбивались в стаи, сами уподобляясь тем, на кого охотились. Главное, отправляясь на очередную вылазку за едой не встретить кого-нибудь, из принадлежавших к другой стае.

Прошло около четырех месяцев, как я, верхом на саблезубом Тилле в компании профессора и двух бывалых зэков пересекла километры снежной пустыни и добрела до скалистых гор. По словам Роба, где-то там, очень далеко, куда нам был закрыт путь, в Оазисах, климат был мягче, да и редкое солнце, созданное искусственно, грело. Правда, растительность на лишённых льда участках существовала в основном в виде мхов, лишайников и папоротниковых. Впрочем, я и не надеялась в ближайшее время наслаждаться видом цветов. Было даже море, где-то там… А здесь подо льдом… Кто его знает. Может быть, мы ходим над бескрайними просторами воды, и даже не ведаем об этом. А «летом», то есть, совсем скоро, благодаря солнечной радиации, снег начнет таять, кое-где можно будет увидеть слабые ручейки. И день станет дольше, и солнце будет видно круглые сутки. Точнее, то, что позволят нам увидеть мрачные, хмурые небеса.

Еще в дороге я узнала, что Миха и Роб были знакомы с их последней отсидки пять лет назад. Роб попал сюда в прошлом году и с тех пор готовился к приему друга.

— А откуда вы узнали, что Миху доставят именно сейчас? — удивился профессор.

— Если есть чем платить и нужные знакомства, можно узнать обо всем, — усмехнулся Роб, — это там (он показал глазами в небо) все считают что здесь жизнь заканчивается. Но у многих она только началась.

Его странные слова меня немного удивили. И лишь со временем я стала понимать, насколько он оказался прав. Живя в комфорте родной планеты, обучаясь в Академии все, о чем я могла думать, это карьера, успех и личное счастье. Я привыкла к удобству, теплу, дорогой и удобной одежде, красивому белью, изысканной пищи и не представляла себе, как в один момент все это может исчезнуть. И вот тогда станет ясно, чего же ты стоишь на самом деле. Я была благодарна шумному и грубоватому здоровяку Робу, который научил нас с Михой добывать себе пищу, выживать в суровых условиях, жить простыми радостями и не думать о завтрашнем дне. Профессор оставался с нами. Наверное, он просто не мог поверить, что судьба сыграла с ним злую шутку закинув на эту планету. Изо дня в день я видела его печальный взгляд, в котором застыла какая-то обреченность и детская обида на судьбу. Это хорошо! Если он способен обижаться и злиться, значит, он еще не смирился. И со временем, он станет бороться за свою жизнь. А пока я сделаю это за нас двоих. Пока не найду способа выбраться из этого дерьма и навсегда улететь с чертовой планеты. Дальше этого я запрещала себе мечтать. Потому что мечты имеют обыкновения разбиваться о жестокую реальность.